Линн Грэхем - Весна любви
— Надеюсь, — вздохнул он.
Нэнси быстро взглянула на него.
— Что ты имеешь в виду?
Грег немного помолчал, прежде чем ответить.
— Моя вилла, — твой дом, если ты того желаешь. Тебе это прекрасно известно.
Их взгляды встретились, и Нэнси почувствовала, что ее сердце словно перевернулось в груди.
— Давай сначала покончим с аукционом, — пробормотала она, вдруг почувствовав себя неловко.
— Год назад я предлагал тебе стать моей женой, а сейчас желаю этого больше, чем когда бы то ни было. И мне бы очень хотелось, чтобы все эти вещи ты покупала для себя, имея в виду, что вилла принадлежит тебе.
— Пейзаж будет превосходно смотреться в столовой, над камином, — несколько отрешенно произнесла Нэнси, стараясь не подавать виду, какой эффект произвели на нее слова Грега.
— А ты — в моей постели, — сказал Грег.
— Что?
— Ты сама предмет искусства, дорогая. И я хочу видеть тебя в своей спальне. Всегда.
— Ты хотя бы на минуту перестаешь думать о сексе? — блеснула Нэнси глазами.
— Нет. Это выше моих сил.
В этот момент прозвенел звонок, возвещавший о конце перерыва, и публика потянулась в зал. Нэнси взяла Грега за руку, и они вернулись на свои места.
У каждого покупателя была карточка с номером. Нэнси достался тринадцатый, но пока он был счастливым. Осознавая напряженность момента, она сидела как на иголках, В голове ее вертелись слова Грега.
Когда год назад он предложил ей выйти за него замуж, она была беременна. Иными словами, Грег поступал, как должен был в такой ситуации. И по здравом размышлении Нэнси наверняка вернулась бы к нему — если бы не потеряла ребенка, То есть теперь Грег уже давно был бы ее мужем.
Задумавшись, Нэнси едва не пропустила важный момент.
Из состояния легкого ступора ее вывел Грег, подтолкнувший ее локтем в бок.
— Но я ведь пока ничего не покупаю, — удивленно прошептала она.
— Так, может, пора начать?
Взглянув вперед, Нэнси увидела на специальной подставке облюбованную ею картину. Торг уже шел полным ходом. То тут, то там поднимались карточки с номерами. Последним взметнулся номер тридцать. Его подняла та самая крашеная блондинка — дилер из Окленда.
С сильно бьющимся сердцем Нэнси подняла вслед за ней руку с карточкой. Аукционист взглянул на нее.
— Двадцать пять тысяч — леди справа, — прозвучал его голос. — Двадцать пять!
Нэнси похолодела. Погрузившись в свои мысли, она пропустила часть торгов. А между тем цена на картину успела взлететь гораздо выше начальной стоимости.
Блондинка подняла карточку.
— Двадцать шесть! — провозгласил аукционист. — Благодарю, мэм! Двадцать семь — джентльмен в конце зала. Двадцать восемь — прямо. Двадцать девять — снова вы, мэм!
Чувствуя сухость во рту, Нэнси оглянулась, чтобы посмотреть, кто торгуется за ее спиной. В этот момент карточку поднял пожилой японец.
На тридцати девяти тысячах торг замедлился. Потом карточку подняла блондинка. За ней — Нэнси.
— Благодарю, леди и джентльмены! Тридцать одна тысяча. Тридцать две. Тридцать три. Тридцать четыре.
Нэнси затаила дыхание. Торговались дилеры из Окленда и японец. Нэнси взглянула на Грега. Он выглядел совершенно спокойным. Похоже, тот факт, что цена картины быстро растет, не производил на него особого впечатления.
На сорока тысячах торг вновь замедлился.
Нэнси подняла карточку.
— Сорок одна тысяча! — улыбнулся ей аукционист. — Спасибо, мэм. Будут еще предложения?
Блондинка повернула голову и смерила Нэнси холодным взглядом. Затем подняла карточку.
— Сорок два — справа! — произнес аукционист. — Благодарю, мэм. Сорок три — в конце зала. Сорок четыре. Сорок пять, спасибо, сэр. Сорок шесть. Сорок семь.
Цена росла стремительно. Нэнси вдруг обнаружила, что крепко вцепилась в руку Грега. Ее трясло.
— Что мне делать? — прошептала она.
— Решение за тобой, — невозмутимо ответил Грег.
Стиснув зубы, Нэнси подняла карточку.
— Сорок восемь! — объявил аукционист.
Блондинка вновь окинула Нэнси ледяным взглядом и вскинула руку с карточкой.
— Сорок девять. Сорок девять тысяч долларов!
Нэнси больно впилась ногтями в руку Грега и взглянула на него. Однако он никак не реагировал.
Очень медленно она подняла карточку, которая вдруг будто стала тяжелой как кирпич.
— Пятьдесят тысяч! — сказал аукционист.
По залу прокатился негромкий шелест аплодисментов. Блондинка и ее спутник повернулись к Нэнси. Бледное лицо мужчины покрывала испарина. Он достал из кармана носовой платок и промокнул лоб.
В следующую минуту блондинка подняла карточку.
— Пятьдесят одна тысяча, — объявил аукционист. — Пятьдесят две — в конце зала. Пятьдесят три. Пятьдесят четыре.
Нэнси просто не знала, что делать. Цена выросла едва ли не втрое против заявленной сначала.
Не слишком ли много я на себя беру? — мелькнуло в голове Нэнси.
Она вновь взглянула на картину, и она показалась ей еще прекраснее, чем прежде. Подобное полотно вполне можно было бы поместить в музей, А вилле оно придаст особый шарм. И сколько бы этот пейзаж ни стоил, больше подобной возможности может никогда не представиться.
Нэнси вскинула карточку.
— Благодарю, мэм. Пятьдесят пять тысяч. Еще есть предложения?
Блондинка подняла руку с таким видом, будто только что съела лимон без сахара.
— Пятьдесят шесть. Пятьдесят семь — в конце зала. Пятьдесят восемь — справа. Пятьдесят девять — в конце зала.
Воздух в зале словно потрескивал от скопившегося электричества. Сумма получалась немалая. Однако — странное дело! — по мере ее роста картина как будто становилась все притягательнее.
Неожиданно Нэнси успокоилась. Ее охватила необъяснимая уверенность, что все кончится хорошо. И что восхитительное полотно стоит каждого вложенного в него цента.
Она вновь посмотрела на Грега. Тот лишь улыбнулся.
— Ты хозяйка.
Нэнси подняла карточку.
— Шестьдесят тысяч — леди слева! — крикнул аукционист, перекрывая снова пронесшиеся по залу аплодисменты. — Еще будут предложения?
Блондинка взметнула карточку в воздух.
— Шестьдесят одна тысяча — справа. — Аукционист многозначительно посмотрел на Нэнси. — Против вас, мадам.
У Нэнси так дрожали руки, что она просто кивнула.
— Благодарю, мадам. Итак, шестьдесят две тысячи — слева от меня. Кто больше?
На сей раз блондинка не шелохнулась. Ее плечи заметно поникли.
Нэнси не удержалась и взглянула через плечо на японца. Тот улыбнулся ей и покачал головой, показывая, что прекращает торг.
В зале повисла абсолютная тишина. Аукционист громко стукнул молотком.
— Продано!
Сразу все заговорили, кто-то зааплодировал. Нэнси без сил откинулась на спинку стула и склонила голову на плечо Грега.
— Умоляю, скажи, что прощаешь меня!
— Глупышка, я горжусь тобой, — тихо ответил Грег. — И я люблю тебя. Ты молодец!
— Ох, Грег…
Он крепко обнял Нэнси за плечи.
— Сколько предметов осталось в твоем списке?
— Немного. А что?
— Просто я хочу поскорее увезти тебя домой и лечь с тобой в постель, — усмехнулся он.
Грег всегда был очень нежен во время и после любви, много говорил о том, как она красива, и о своих чувствах к ней. Но в ту ночь он был непривычно молчалив.
Наконец он заговорил:
— Пора бы тебе выполнить свое второе обещание, дорогая.
— Какое? — сонно спросила Нэнси.
— Насчет посещения врача.
Она недовольно застонала.
— Но я здорова! Мне не нужны никакие врачи!
— Ты должна показываться доктору хотя бы раз в несколько месяцев. — Грег погладил ее по голове. — Ясно, что это не очень приятно, но не нужно, подобно страусу, прятать голову в песок.
— Я и не прячу.
Грег улыбнулся.
— Ты идеальна, дорогая. Почти. Единственный твой изъян в том, что ты склонна удирать от неприятных или сложных решений. Давай съездим в больницу на этой неделе, идет?
— Но нельзя же просто так взять и явиться в кабинет невропатолога, — заметила Нэнси. — Сначала нужно позвонить, договориться о приеме, который состоится наверняка не раньше чем через месяц.
— А я, напротив, уверен, что Стэнли Хэффилд примет тебя без очереди, — возразил Грег. — Он очень беспокоится о тебе. Обещаю, не будет никакой задержки. Если хочешь, отправимся в Глендейл вместе.
— Ты поедешь со мной? — подозрительно спросила Нэнси, приподнимаясь на локте, чтобы лучше видеть лицо Грега.
— Да, — твердо ответил тот. — На этот раз спорить не будем, солнышко.
Нэнси вздохнула, вновь удобно устраиваясь в его объятиях.
— Видно, делать нечего… Надеюсь, Сюзи справится с магазином в мое отсутствие.
— Я бы не переживал, даже если бы ты вообще закрыла этот свой магазин! — проворчал он в своей прежней манере, — Ради всего святого, Нэнси, речь идет о твоем здоровье!
