Одельша Агишев - Свадьба в Катманду
Да, это был тяжкий вопрос. Игорь понимал, что из родного Узбекистана, оторвавшегося от России, видимо, придется уезжать, и в последнее время много думал об этом. Конечно, он не отказался бы жить и работать в Лондоне, Париже или Берлине, где находятся крупнейшие центры востоковедения и где его знания и способности могут пригодиться. Но так же ясно он понимал, что его, Игоря Сабашникова, русского, не примыкающего ни к каким группировкам, не обладающего необходимыми связями и безденежного, никто и нигде ни в России, ни за дальними рубежами не ждет.
— Ну да, конечно, — кривясь, тянула Вика. — Нас, видите ли, не приглашают, хлебом-солью не встречают, а мы сами — скромные, пришибленные, мы только лаптем щи умеем хлебать!
Лапти тут были совершенно ни при чем. Ехать за рубеж и вживаться там, — значит занимать чье-то чужое место, кого-то теснить, вызывать неприязнь, а то и ненависть, и одна мысль об этом рождала в Игоре полный паралич воли…
— Вот-вот! Именно так ведут себя все комплексующие русские мудаки! — повышала голос Вика. — Очнись, Сабашников! Неужели ты не можешь понять: мы выросли в инкубаторе, а настоящая жизнь совсем другая! В ней надо крутиться, искать, рисковать, утверждать себя назло всем, а не сидеть как говно разварное на фаянсовой тарелке!
— Но ведь на Западе все не поместятся, это же ясно, — мягко возражал Игорь. — Кое-где нами и так уже тяготятся: есть страны, где просто стыдно называть себя русским, так запятнали это слово некоторые наши соотечественники…
— Ах, ах! Какие мы чистюли! — злилась Вика. — У самих задницу нечем прикрыть, а мы еще о престиже думаем! Ты лучше о себе подумай, вася!
Чтобы не злить ее, Игорь пробовал соглашаться. Да, он и сам клянет свою инертность. И никого не осуждает. Более того, прекрасно понимает всех этих отъезжающих…
— Да не надо всех, пойми хотя бы меня! — не унималась Вика. — Да, я простая русская баба, но коня на скаку останавливать больше не хочу и в горящую избу не полезу! Хватит! Лезьте сами, те, кто поджег по пьяни! А все бабы скоро совсем от вас сбегут! Вот тогда и сидите и занимайтесь онанизмом вприглядку с фотокарточками!
Игорь пытался заметить что-то насчет перемен, происходящих на родине, насчет демократии, реформ и связанных с ними надежд, но Вика от этих слов еще больше завелась.
— Надежды! — веселилась она. — Опять надежды на светлое будущее! Сидеть по уши в дерьме и надеяться, что из этого дерьма вырастет клубника со сливками! Нет, Сабашников, как был ты совком, так совком и остался.
Наконец он не выдержал. Изменившись в лице, он резко повернулся к ней и сказал негромко:
— Ну знаешь… если на то пошло, лучше уж совком быть, чем проституткой. Продающей себя за выездную визу.
И повернулся, ушел к монастырю, в свою палатку. И не спал там, сидел на своей лежанке, стиснув зубы и ожидая ее возвращения.
Но она не вернулась. Было слышно, как взревел мотор, и старенький «пежо» укатил куда-то в вечернюю мглу серпантина.
9
— Я хочу быть понятым однозначно и до конца. — В голосе Энгельбаха звучала твердость. — Я позволил себе непростительную для археолога слабость: нетерпение. В результате дело могло обернуться гибелью человека. Больше этого не повторится. Никакой спешки, никаких взломов. Только ясный план, тщательная техническая подготовка и отработка всех деталей.
Он пристально оглядел коллег, расположившихся вокруг стола в штабной палатке, и продолжал:
— В Катманду прибыли заказанные мною еще в Дели перископ и щупы. Надо доставить их сюда. Далее. У меня есть просьба к вам, Игорь. Речь идет о газоанализаторе, портативной модели. Не могли бы вы обратиться в Ташкент с просьбой срочно выслать нам один экземпляр на пару недель?
— Пожалуй, смогу, — кивнул Игорь. — У нас в институте имеются портативные газоанализаторы, правда, нашего, местного производства.
— Вот-вот. Именно они меня интересуют. Они удобней и надежней индийских. А заказывать американские у нас нет ни времени, ни средств.
— Сделаем, — заверил Игорь. — Ребята помогут.
— В таком случае распределяемся так: вы немедленно отправляетесь в Катманду, а мы изучаем устройство и содержимое этой каменной ямы.
— Да, но при чем здесь газоанализатор?
— Действительно. Совершенно непонятно… — наперебой заговорили Бехал и Дэн.
— Пока ни при чем, — развел руками Энгельбах. — Просто интуиция, если хотите. Обжегшись на молоке, дуем на воду.
С первой минуты совещания Игорь увидел, что Вика со своей тетрадкой сидит на обычном месте, и словно камень спал с его души. Правда, она демонстративно не замечала его, но это уже было не самое главное. Главное, она здесь, рядом.
Он еще успел перекинуться парой слов с отцом Дэвики Тамракаром и побежал собирать свою дорожную сумку.
Уже садясь в «тойоту», Игорь огляделся по сторонам. Вики поблизости не было.
В Катманду стояла жара, особенно заметная после горной прохлады. В местном отделении ЮНЕСКО Игорь убедился, что все, заказанное Энгельбахом, готово к отправке в экспедицию, дозвонился до Ташкента, договорился насчет газоанализатора и, хотя вылезать из-под мощного кондиционера офиса ЮНЕСКО очень не хотелось, решил все-таки сделать еще одно задуманное им дело.
Он попросил шофера «тойоты», разбитного, веселого Лакшмана, отвезти его в кампус, то бишь городок Трибхуванского университета.
* * *Она долго не появлялась, и Игорь уже стал нервничать. Поглядывая на часы, он мерил шагами холл женского общежития и в душе ругал еще более строгие, чем у себя на родине, порядки: его не только не пустили в здание, но не хотели пускать даже в холл.
Никогда в жизни ему бы не могло прийти в голову, что она уже давно стоит на лестничной площадке второго этажа и через окно, выходящее в холл, смотрит на него. А если бы он еще увидел этот взгляд, он бы, может, понял в себе что-то новое. Она не отрывала от него глаз; застыв в неподвижности, она следила за каждым его движением, и казалось, что она то ли шепчет что-то, обращаясь к нему, то ли беззвучно поет длинную тихую песню.
А вышла она неторопливой, спокойной походкой и взглянула на него с обычной, вполне сдержанной приветливостью.
— Здравствуйте, товарищ Игорь Васильевич.
— Привет, практикантка!
— Вы меня должны извинить, товарищ Игорь Васильевич… что я не встретила вас, когда вы приехали в Катманду, но я не знала это.
Она говорила очень старательно, словно заранее заучила эти слова.
— О, я вижу, твой русский язык стал еще лучше.
— Вы, наверное, шутите… над меня.
