Оливия Бэкли - Пылающее сердце
Мысли мешали, отвлекали, не давали возможности системно строить занятия. Контроль ума за движениями тела необходим, если поставила для себя трудную, почти недостижимую цель — вернуться в балет. Балет — это ее жизнь. Лана знала, ради чего ей стоило жить дальше. Она сделает все от себя зависящее, но вернется на сцену. Врачи говорили: «Нет, смиритесь, травма слишком серьезна». Но Лана мучила, мучила себя бесконечными тренировками.
Совсем недавно физические нагрузки доставляли немало хлопот. Еще несколько месяцев назад даже небольшой упор на покалеченную ногу вызывал резкую боль. А сейчас колено почти перестало тревожить. Ей под силу уже выполнять сложные па, повороты, прыжки. Правда, по-прежнему страшит предчувствие возможной боли, но и это дело поправимое.
Да, за последние несколько месяцев произошло значительное улучшение. Скажи ей раньше, что подобное возможно за столь короткий срок, — не поверила бы. Она вновь приобрела силу, ловкость, гибкость, необходимую для солистки балета! И это вопреки прогнозам эскулапов! Ей помогала, видимо, ее всепоглощающая любовь к балету.
После несчастного случая, даже споря с докторами, Лана тем не менее в какой-то степени смирилась, что уже никогда не будет выступать. Теперь же улучшение самочувствия заставило ее усомниться в диагнозе. Это означало одно — пора обратиться к специалисту. Лана все время откладывала этот визит, боясь возможного разочарования. Однако долгие недели выжидания должны наконец подойти к концу. Если оптимистические прогнозы подтвердятся, она просто вернется к тому, с чего когда-то начала. Да и на худой конец у нее есть вариант — своя студия.
Лана вышла из кабинета врача прямо под проливной ливень. Но она даже не прикрыла голову и не попыталась побыстрее спрятаться в машине. Какое значение имеет этот дождь теперь, когда она услышала такую новость! После рентгеновских снимков, исследований лечащий врач, сам удивляясь своим словам, подтвердил: с ногой все в порядке. Лана Тэннер снова может танцевать! Так же хорошо, как раньше? Этого доктор сказать не мог. Время — главный судья. Время и тренировки. Забрезжившую надежду укрепила уверенность: если теперь все зависит только от ее личных усилий, значит, она вновь станет балериной.
Вот только одно странно — всего несколько недель назад такая новость стала бы для нее настоящим праздником, а сейчас… Почему-то не было ощущения восторга, головокружительного торжества. Конечно, хорошо, что врачи констатировали выздоровление. Но какие-то другие острые ощущения заставили померкнуть реакцию на такую, казалось бы, сногсшибательную новость.
Сейчас ей больше всего нужен был кто-нибудь, с кем можно выговориться.
«Дорогая Софи!
Извини, что не ответила на твое письмо. Так много в моей жизни произошло, что не смогла собраться с мыслями. Сегодня, впервые за долгое время, я одна, и ты мне снова поможешь осмыслить меня саму.
По порядку. Женился мой папа. Представь, каково мне было узнать об этом! Мама жива теперь только в моей памяти. Я, честно говоря, до конца так и не поняла, почему в такой спешке и в такой тайне свершился этот странный брак. Но теперь уже ничего изменить невозможно, и потому моя рука не дрожит и слезы не капают на лист. Впрочем, возможно, вторая страница письма выдаст мое волнение. Следи за почерком.
Жена отца очаровательная. Зовут ее Доминик. Лучшей жены ему я бы и не желала, если бы все они делали по-человечески. Она богата. И — можешь себе представить? — стала владелицей нашей тэннеровской родовой усадьбы. Намеренно ухожу от этой темы, так как не до конца все здесь поняла. Одним словом, богатый сынок присмотрел дом Тэннеров и купил для себя и мамочки. Здание уже отреставрировано. Дом — красавец. Вот такие зигзаги выписывает порой жизнь.
Я еще не говорила с папой (практически и видела-то его после свадьбы один раз) обо всех этих странностях.
Теперь о богатом сыне Доминик. Зовут его Стивен Сейвин. Хорош ли собой? Возможно. Умен? Безусловно.
Видимо, здесь подойдет определение, которым я не привыкла пользоваться ни в разговоре, ни тем более в письме. Сексапилен. Вот так! Высок, строен. Самоуверен. Самонадеян. Вот уж кто мастер создавать проблемы и решать их. Руководит какой-то компанией. Бывает резок до грубости. Упрям до глупости.
Предвижу твой вопрос: почему Лана вдруг столько места уделяет человеку, которого месяц назад и знать не знала?
Может быть, мое письмо и есть попытка ответить на этот вопрос.
Новый «родственник» появился внезапно. Преследовал меня, желая выведать все про брак матери, ненавидя заранее моего отца. Можешь себе представить — к тете Джун заявился! Та от него в восторге — богат, хорош собой (как она считает). Одним словом — как раз годится в мужья ее племяннице.
С.С. заявился ко мне домой и, как я ни возражала, жил у меня. Злил меня. Довел почти до нервного срыва. И вдруг — исчез.
Впрочем, рука сопротивляется признанию. Он поцеловал меня, когда по его приглашению я побывала в доме Тэннеров. А уж если быть до конца честной — я ответила на его поцелуй. Умом понимаю — надоедливый, самонадеянный тип, но, Софи, не знаю, что со мной. Он мне снится. Один вид его ухмыляющейся физиономии заставляет замирать сердце. Учащается дыхание, немеют руки. Софи, милая, ты же знаешь меня — здравый смысл всегда брал верх над моими эмоциями, правда? Так вот сейчас все наоборот — эмоции легко справились со здравым смыслом.
Иногда он откровенно издевается надо мной. Я взвиваюсь, даю отпор, но…
Сегодня была бессонная ночь. Впервые после его наглого (подчеркиваю — наглого) заселения в мой дом, его не было рядом.
Это такое сильное чувство, что померкла радость от новости, которую (вот видишь) невольно придержала для концовки. Нога моя приведена врачами и мной (да!) в порядок. Я буду танцевать! Скажу так: я вернусь на сцену, если этот человек оставит меня в покое. Но если он действительно исчезнет из моей жизни, то… Вряд ли утешит меня мой балет.
Ты единственная, кому я доверила свои самые сокровенные мысли. Не все удалось рассказать, но все равно — пожалей бедную Лану и прости, что не сумела в письме взглянуть поверх бытовых событий. Мисс Тэннер безнадежно поглупела.
Софи, неужели это любовь? Но ты же видишь, я совершенно не идеализирую объект моих мыслей. Недавно я назвала его самым отвратительным из всех мужчин. Сказало было в обиде, сгоряча, но правда состоит в том, что ни один мужчина так не мучил меня, не обижал намеренно, не смеялся надо мной. Неужели любовь — такое изматывающее душу чувство?
Не перечитаю и не поправлю написанное. Все потом расскажу подробней.
