Кэтрин Бритт - Нежное пламя
Потребовалось всего несколько секунд, чтобы он мог выхватить свой носовой платок, приподнять ее веко и с помощью платка извлечь кусочек, оказавшийся под ним.
— Бедное дитя! — воскликнул он. — Я страшно огорчен, что случилось такое!
Он обхватил ее за плечи и повел к машине, помог ей сесть, а потом обошел машину с другой стороны и занял свое место.
— Некоторое время будет щипать, — сказал он, положив руки на руль и склонившись к ней с выражением беспокойства. — Это искра.
Она продолжала тереть глаз, из которого все еще текли слезы. Внезапно Ги наклонился над ней и поднял ее уже опухшее веко, потом отнял у нее носовой платок и вытер им уголок глаза. В этот момент он был так близко, что она могла разглядеть его густые ресницы, видеть ближе его голубые глаза и густые волосы, обрамлявшие лоб.
— Спасибо, месье, за то, что спасли мой глаз! — произнесла она и почти бессознательно провела кончиками пальцев по его твердой загорелой щеке.
— Теперь вы точно не забудете, как у нас делают вино и бренди!
И не только это, угрюмо подумала она, откинувшись на спинку сиденья, когда он завел мотор и машина тронулась.
Выехав на шоссе, он прибавил скорости.
— Нет смысла забирать вашу Сару из гаража теперь, когда вы не сможете ее вести. Они вполне могут ее доставить на ферму.
Около гаража он вышел из машины и вернулся через несколько минут.
— Этот парень подгонит ее завтра утром, — сказал он и уселся за руль.
Викки поблагодарила его. Остаток пути прошел в молчании.
Мадам Жассерон очень обеспокоилась, увидев ее заплывший глаз, и настояла на том, чтобы Викки отдохнула, пока она приготовит ужин. Вскоре после ужина девушка решила отправиться спать. Поврежденный глаз вызвал головную боль, которой она никогда раньше не страдала, и сейчас она с удовольствием растянулась на прохладных простынях.
Ее разбудил звук какого-то движения возле постели. Рядом стоял Ги и глядел на нее сверху. Его высокая фигура заполняла собой пространство маленькой комнаты.
Он улыбнулся и сел на край ее постели.
— Мне жаль, что я разбудил вас, но я подумал, что эти глазные капли позволят вам лучше провести ночь.
Он держал в руке маленький флакончик и, наклонившись над ней, аккуратно закапал несколько капель ей в глаз.
— Они немного пощекочут, пока боль от ожога не пройдет. — Он положил пипетку и флакончик рядом с постелью.
Постепенно боль под припухшим веком начала стихать.
— Спасибо, месье, — проговорила она хрипло. — Как вы и обещали, боль от ожога уже стихает.
Он поднялся на ноги и так стоял некоторое время, засунув руки в карманы, задумчиво глядя на нее.
— Я оставлю капли, и вы сможете ими воспользоваться снова завтра утром, если веко будет продолжать болеть. — Его голубые глаза внимательно осмотрели ее бледное напряженное лицо. — У вас болит голова? Я оставлю вам снотворное.
— Нет, спасибо, — поспешила произнести она. — Голова еще болит, но теперь, когда веко успокоилось, я засну хорошо. — Она сглотнула, мечтая о том, чтобы нашлась таблетка, которая сделала бы ее невосприимчивой к его присутствию. — Вы были очень добры.
Он быстро наклонился, поднял маленького игрушечного Топо с туалетного столика, на который она его поставила, и сказал:
— Это все грустно. Если бы я не взял вас с собой, ничего бы не случилось. — Он положил на место игрушку. Когда он обернулся к Викки, выражение его лица было нейтральным. — Я хотел бы исправить случившееся, пригласив вас как-нибудь вечером поужинать со мной!
К своему ужасу, Викки почувствовала, как вспыхнули щеки.
— Это очень любезно с вашей стороны, месье. В том, что произошел этот несчастный случай, нет никакой вашей вины. Мне повезло, что вы так быстро оказали мне помощь. Вы вовсе не обязаны приглашать меня куда-либо только потому, что считаете это своим долгом.
— Вы не хотите поужинать со мной? — быстро спросил он.
Однако Викки была слишком расстроена, чтобы воспринять приглашение, вызванное желанием успокоить совесть.
— Это вовсе не вопрос, хочу ли я поехать с вами. Я просто не могу принять приглашение, которое делается из чувства долга.
На одно мгновение странный огонек вспыхнул в его глазах. Затем он потух, и Ги посмотрел на нее со странным выражением. Потом, слегка наклонившись, проговорил:
— Мадемуазель Кендон, окажете ли вы мне честь поужинать со мной в субботу вечером в семь часов?
Наступила короткая пауза, во время которой они обменивались взглядами. Улыбка заиграла на его красиво очерченных губах, придав ему мальчишеское выражение удовольствия, такое далекое от его обычно холодного, несколько циничного стиля поведения, который так задевал ее сердце.
— Хорошо, месье. Я не могу вам отказать после всего, что вы для меня сделали, — ответила она наконец!
Снова последовал поклон, на этот раз насмешливый.
— Хороший ответный выстрел! Мы теперь, как говорят, квиты. Сейчас как раз самое время вас покинуть. Доброй ночи, мадемуазель Кендон. Спите спокойно.
Она слышала, как он быстро спустился вниз, слышала его голос, а вслед за ним голоса месье и мадам Жассерон и, наконец, шум его отъезжающей машины. Спустя мгновение появилась мадам Жассерон.
— Какой он очаровательный мужчина! — тепло заметила она. — Он очень беспокоился о вашем глазе. Пока вас не было, звонил месье Стендон. Он снова позвонит утром.
Перед тем как заснуть, Викки с некоторым удивлением подумала о двоих мужчинах. С Джерардом Стендоном все было понятно. Ей по-прежнему казалось, что он испытывает какую-то горечь из-за сердечной неудачи в прошлом и звонит ей просто для того, чтобы отвлечься. Она может запросто поехать куда-нибудь с ним, выражая ему теплое сочувствие, уверенная в том, что щекотливых ситуаций не возникнет.
Ги вызывал гораздо больше беспокойства. Его очарование было мягким, как шелк, и смертельным, как динамит. Она никогда не встречала никого, кто хотя бы отдаленно напоминал его. Викки никогда так не волновал ни взгляд мужчины, ни его жесты. Стоило ей услышать его глубокий голос, как она превращалась в сгусток противоречивых чувств.
Викки всячески старалась убедить себя, что странная нега, сейчас охватившая ее, не была любовью. Это было чувство, которое мог испытывать подросток, глядя на какую-нибудь кинозвезду или кого-то другого, столь же недосягаемого. Ей казалось, что любовь — это нежное волшебное ощущение, грезы. Вместо этого она чувствовала, что погружается в бурный поток, а холодный взгляд мужчины наносит ей настоящие раны. Взгляд мужчины, который не имел никакого понятия о ее терзаниях.
