Лайза Максвелл - Любовь и закон
Этот мужчина был строен и крепок, его рост скрадывал ширину плеч и спины, он заполнял маленькую комнату своей скрытой силой и мужественностью, которая вызывала в ней невольный трепет.
Вода с его волос стекала в раковину, и розовые капельки появились на его мускулистых боках, вытекая из раны, что сразу же заставило ее действовать.
Войдя в ванную, она вскрикнула и развернула его. Стиснув зубы, он поднял руки так, чтобы она смогла разглядеть его рану.
— Боже мой, ты сошел с ума? — Марлевая повязка висела, открыв рану на боку. На полу валялись ножницы, марля и пластырь. Холли подняла все это и положила на раковину. Отбросив волосы назад, она посмотрела на него. — Ты не мог подождать, пока рана слегка затянется? Что ты хотел доказать? Что пуля полицейского не имеет никакого значения? Что даже полумертвый ты сильнее Мосса?
— Я страшно грязен, — проворчал он, его глаза сердито сверкали. — Не мылся уже больше недели. Я просто хотел помыться.
— И потерять много крови! — добавила Холли, пытаясь отодрать марлю. — Я могла бы ожидать подобную глупость от девятилетнего ребенка, но не от взрослого мужчины!
Он ничего не ответил, но молчание вдруг стало напряженным. Холли чувствовала, как это повисло в воздухе: он взрослый мужчина, а не девятилетний мальчик. Очень большой, обнаженный и, возможно, очень опасный.
То, что он такой большой и опасный, не очень беспокоило ее. Если бы он хотел причинить ей вред, у него для этого была масса возможностей, а вот его нагота… ну она же видела такое и прежде. И, Бог даст, увидит в будущем. Одним больше, одним меньше — какая разница. А его рана кровоточит!
Холли знала, что он следит за ней. Как мужчина наблюдает за женщиной, стоящей почти вплотную к нему. Мужчина, который достаточно повидал на своем веку, чтобы осознать пикантность ситуации, — вынужденная близость, отсутствие других обитателей дома, то, что он стоит совсем близко, обнаженный и невероятно мужественный.
Холли пыталась сосредоточиться на том, что делает. Повязка промокла, но марля прилипла к ране, и она боялась ее растревожить.
Осторожно, стараясь не причинить боли, Холли просунула ножницы под мокрую ткань и начала срезать ее, нахмурив от напряжения брови. Его влажная кожа пахла мылом и чистотой и все еще была теплой после горячей воды, и, скользнув пальцами под повязку, она почувствовала ровное, медленное биение его сердца. Пружинистые темные волосы, покрывавшие его грудь, мягко касались кончиков ее пальцев, вызывая чувственное волнение в ней. Она старалась не замечать этого. Пыталась отогнать возникавшие в ее голове образы, внезапное и безумное желание подойти к нему еще ближе и почувствовать его руки на своем теле и…
— Пластырь. — Холли облизала пересохшие губы. — Передай его мне.
Она взяла переданный им пластырь, не осмеливаясь поднять на него глаза, готовая разрыдаться от унижения. Этого не может быть. Он был в тюрьме четыре года и, вероятно, с трудом контролирует себя, но почему она?..
Сделав над собой усилие, Холли сосредоточилась и отрезала четыре маленьких кусочка пластыря, чтобы закрепить марлю. Его кожа обжигала пальцы. Она с трудом дышала. Жара, пар и его близость вызывали головокружение, и Холли снова облизала губы.
Кол расслабился, когда самая болезненная часть процедуры осталась позади, и оперся на руку. Его вытянутая рука коснулась ее бедра, и это прикосновение вызвало в ней огонь желания. Холли старалась его побороть, но Кол был мужчиной до мозга костей, и каждая клеточка его тела кричала об этом и вызывала в ней ответную реакцию, дрожь, которую она так долго не испытывала.
Ее дыхание замедлилось, голова закружилась, и она протянула руку, чтобы не упасть, пальцы ее ухватились за его плечо. Холли закрыла глаза, чувствуя, что падает в обморок.
Сначала ей только показалось, что она ощутила его дыхание на своих волосах. Но нет, опять… губы его приблизились к ее шее…
Холли почти парализовало, такого не могло быть. Он не сделает этого. Она не может позволить ему, не может хотеть…
Затем Холли почувствовала, что он медленно и нежно касается ее спины, ощутила игру мускулов на его руке и слегка сжала ее, не понимая, хочет ли она остановить его или просто пытается устоять на ногах.
Другой рукой Кол дотронулся до ее плеча настолько легко, как будто опасался, реальна ли она или исчезнет при малейшем прикосновении. Его пальцы скользнули по ее руке, вызвав в ней новый приступ дрожи.
Затем теплое дыхание коснулось ее горла, и Холли, не с силах открыть глаза, почувствовала на себе его губы — теплые, мягкие, нежные. Как во сне, пронеслось в голове. Она уверена, что это сон, такое не могло быть явью. Нельзя себе позволить… Через минуту она проснется и увидит, что лежит в постели и день еще не начался…
Холли услышала, как он с трудом переводит дыхание, и давление его губ ослабло, затем совсем исчезло. Его рука упала, и он отступил назад, отвернувшись. Ее пальцы ощутили пустоту, и это отрезвило Холли. Ошеломленная, она открыла глаза, слегка покачиваясь.
Кол склонился над раковиной, крепко сжав ее руками, суставы пальцев побелели. Голова была опущена, и она не видела его лица, только поняла, что глаза его закрыты, а зубы стиснуты, и у подбородка дрожит мускул.
— Кол!
— Уходи, — низким хриплым шепотом отозвался он. — Уходи отсюда, Холли, немедленно!
— Извини. — Она вздохнула, едва сдержав слезы. — Я не…
— Холли, ради всего святого, уходи скорее!
Она коснулась его плеча, желая что-то сказать, но не зная, что и как. И затем исчезла.
Проблемы. Похоже, он втягивает себя в гораздо большие неприятности, чем тюрьма или выяснение отношений с Моссом.
Лежа на постели, натянув на себя одеяло и простыни, Кол закрыл рукой глаза, защищаясь от солнечного света, проникающего сквозь самодельную занавеску на окне.
Он все еще ощущал губы Холли, мягкие и теплые, как мед, шелковистость ее волос под его руками. И стоило ему только вздохнуть, как запах ее кожи проникал внутрь снова и снова.
Правила поведения. Его предупредили о них в первый же день тюрьмы, и, хотя никто не упоминал об этом позже, он неукоснительно следовал им, иначе ему пришлось бы сильно пожалеть в случае их нарушения.
Кол установил для себя правила поведения и в этом доме. И согласно самому главному из них — он должен держаться подальше от Холли Триано.
Прежде всего, она слишком хороша для него. А потом, если он позволит себе увлечься кем-то, то погибнет.
Конечно, Кол не планировал то, что случилось сегодня. И не ждал этого. Только что он стоял в ванной, пытаясь не обращать внимания на свою наготу и на Холли, возившуюся с его раной, которая сильно болела, и потом… черт, он даже не понял, что случилось.
