Алекс Стрейн - Прикосновение любви
– Я же вам сказала…
– Ты держишь меня за идиота? Как долго ты обнимаешься с ним в полутемном коридоре?
– Что?!
– Отвечай… – Его голос как-то странно сорвался, но Мари едва ли заметила это.
Столь вопиющее обвинение сначала заставило ее замереть, а потом она почувствовала, что в ней поднимается ярость. Она поглядела в злое лицо Мэтта и твердо заявила:
– Роберт не очень трезв, и я просто проводила его до гостиной. Он споткнулся о край ковра и чуть не упал…
Как раз этот напряженный момент выбрала Анджела, чтобы появиться на импровизированной сцене. До ее слуха, очевидно, долетели последние слова Мари о состоянии ее братца. Своими холодными глазами она обшарила растрепанные волосы и одежду Мари.
– Что за высказывания ты себе позволяешь?
Уже две пары злобных глаз уставились на нее. И тут всеми забытый Роберт соизволил подать голос:
– Мари совершенно права, я слегка пьян. Ик… Она была столь любезна, что проводила меня сюда, иначе я застрял бы в каком-то чулане…
Мари повернулась и двинулась в свою комнату, решив, что объяснений достаточно. Ее лицо пылало от негодования, а перед глазами все еще стояло сердитое лицо Мэтта.
Она приняла душ, забралась с ногами в кресло и решила для успокоения нервов почитать. Она уставилась в книгу, но не смогла прочитать ни строчки, заново переживая случившееся и чувствуя тупую боль где-то внутри. Мэтт сразу же подумал про нее самое плохое, даже не разобравшись в случившемся…
Когда в дверь постучали, Мари даже не удивилась. Она мельком бросила взгляд на часы: половина двенадцатого. И хотя для разговоров время было явно неподходящее, она решила открыть. Тем более что из-под двери ее комнаты пробивался свет и Мэтт знал, что она не спит. Плотнее запахнув халат, Мари подошла к двери и приоткрыла ее. На пороге стоял Мэтт.
– В чем еще вы пришли меня обвинить?
– Я пришел извиниться за свои слова.
Она немного помолчала.
– Что ж, ваши извинения приняты. Спокойной ночи. – Она попыталась закрыть дверь, но он подставил ногу. – Что-то еще? – как можно терпеливей спросила она.
– С тобой все в порядке? – поинтересовался он.
– Да, со мной все хорошо. Но я очень хочу спать.
– Можно войти, мне нужно кое-что обсудить с тобой, – сказал он, словно не слыша ее слов, – или ты предпочитаешь разговаривать в коридоре?
– Не думаю, что это хорошая идея…
– Всего несколько минут.
Неохотно пропустив его в комнату, она засунула руки в карманы и отошла к окну. К ее изумлению, он целеустремленно двинулся к секретеру, стоявшему у стены, о предназначении которого Мари еще не успела узнать, где из бара достал бутылку вина и два бокала.
– Похоже, запасы алкоголя в этом доме неистощимы… – пробормотала Мари, наблюдая за его действиями, и уже громче добавила: – Вы пришли, чтобы выпить вина?
– Выпить вина и поболтать…
Она бросила выразительный взгляд на часы.
– Не поздновато ли, мистер Донован?
– Я обидел тебя, Мари, и мне очень стыдно признаться в том, что я сделал такие выводы. Но, когда я открыл дверь, сцена выглядела очень правдоподобно. Я решил, что вы…
– Что – мы?..
– Неважно, я еще раз прошу прощения. – Он подал ей бокал.
– Нет, спасибо, я не хочу…
– Это очень хорошее вино. – Он втиснул бокал в ее ладонь, и Мари не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Сжимая в руке бокал, она стояла совершенно неподвижно, испытующе глядя на Мэтта.
– О чем вы хотели поговорить?
– О многих вещах. Например, о моем племяннике.
– О Нике?.. – Его слова поразили ее.
– Что тебя удивляет?
– Надеюсь, вы не хотите снова отправить его в ту закрытую школу? – испугалась вдруг она.
– Вовсе нет.
Она облегченно вздохнула и глотнула вина, чтобы смочить пересохшее от внезапного волнения горло.
– Тогда о чем будет наш разговор? Я что-то делаю не так? Мы больше не появляемся в вашей гостиной, и ни одна вещь с того последнего раза не пострадала…
Он жестом остановил ее.
– Нет, все в порядке. Я доволен, что ты так хорошо выполняешь свои обязанности. Я был в его школе, и учительница сказала, что он очень одаренный и общительный ребенок. У него большие способности к рисованию, и это тоже твоя заслуга. Еще он очень любит животных, особенно лошадей, и много знает про них.
– Но как?..
– В его комнате много рисунков и фотографий. Он мне показывал свои наклейки, где из всех животных лошадиное большинство. И еще я думаю, что он мечтает о большой собаке, вроде бобтейла или сенбернара, но не решается об этом сказать…
По мере того как он говорил, изумление Мари росло. Мэтт все замечал. Он даже был в школе, узнавал об успехах Ника. Он знал даже то, что она считала их с Ником маленькой тайной… Чтобы немного прийти в себя, она отпила еще вина и обнаружила, что ее бокал опустел. Мэтт это тоже заметил, и не успела Мари запротестовать, как ее бокал снова был полон.
– Удивительно, что вы это говорите, – пробормотала она. – Я и не думала, что ваш интерес простирается так далеко… То есть после того, как вы мне тогда сказали… Несмотря на то, что с тех пор ваше отношение к Нику изменилось… – Она беспомощно замолчала.
– У меня было время, чтобы понять неверность моих прежних слов и действий, – неожиданно мягко сказал он, – и я смог осознать свои ошибки.
– Вот как? Но захотите ли вы их полностью исправить? – вырвалось у нее, прежде чем она подумала. Можно ли так много требовать от него? Вино развязало ей язык. Мари пила очень редко, и это были очень слабые коктейли. А теперь она чувствовала, что в голове начинает шуметь. Да вдобавок после слов Мэтта ее мир перевернулся с ног на голову. – Простите…
– Ты не должна извиняться, Мари, тем более что ты совершенно права. Я пытаюсь сделать это…
– Не знаю, что изначально заставило вас так относиться к Нику. И не знаю, что заставило вас изменить это отношение… – Она опустилась в кресло, потому что ноги у нее подкашивались. От вина по всему телу разлилось блаженное тепло, но это сочетание с непривычной близостью Мэтта оказывало разрушительное действие на ее так старательно выстраиваемые барьеры. – Может, вам было нужно время… – В голове поплыло, и Мари прижала прохладный край бокала к горящей щеке. – Это очень вкусное вино, – неожиданно заявила она Мэтту, – но мне кажется, что я немного перебрала… – Она неожиданно почувствовала такую легкость, словно была готова взлететь.
Как в тумане она наблюдала за Мэттом, который, прислонившись к стене, лениво оглядывал комнату, словно видел впервые. Его взгляд остановился на туалетном столике, потом скользнул на кровать, и Мари неожиданно ощутила прилив какого-то неистового жара и смятения. Усилием воли она вернула себя на землю. До нее вдруг дошла двусмысленность его столь длительного пребывания в ее комнате в такой поздний час. Если бы не этот разговор и вино, она давно бы выпроводила его восвояси. Вот этим она сейчас и займется. Она сделала для храбрости еще несколько глотков и решительно поднялась.
