Линда Гуднайт - Заключим пари?
— В основном с Филиппом и нашими… слугами.
Карли понимала, что под слугами Люк понимал охранников, и жаждала рассказать ему о том, что она знает все о его жизни.
— Вы с братом были так близки. Его смерть, должно быть, чуть не убила тебя.
— Есть те, кто желал моей смерти…
— Люк! Что за ужасные вещи ты говоришь?
Он тяжело дышал. Посмотрев на нее, быстро отвел взгляд и уставился на мокрые стволы деревьев.
— Могу я сказать тебе кое-что? Об этом не знает никто.
Сердце Карли бешено забилось. Неужели он наконец поверил ей и хочет рассказать о том, кто он?
— Ты можешь говорить мне все.
Люк вздохнул, прижал Карли крепче и положил свой подбородок ей на голову.
— Я знаю это и признателен тебе.
Какое-то время он молчал. Карли ждала, затаив дыхание. Если он хочет открыть ей свое положение, значит ли это, что он неравнодушен к ней? Доверие равнозначно любви?
— В тот день, когда умер мой брат… — он прервался, прерывисто вздохнул. Карли положила руку ему на грудь, успокаивая. Люку необходимо разделить с кем-то свою сердечную боль. Это важнее, чем ее невротическое желание получить подтверждение его любви к себе.
— Что произошло?
— Мы катались на лыжах. Это было на каникулах. Нам было очень весело. Филипп опрокинул термос с шоколадом на мою новую лыжную куртку. Ерунда, конечно. Но потом он начал спускаться вниз со склона, смеясь над моим негодованием, и я погнался за ним, — уголки губ Люка подрагивали. Он пытался улыбнуться, покачал головой. — Мы так упорно соперничали! Вернее, не мы, а я. Я всегда раззадоривал его.
— Ты винишь себя за произошедшее, — внезапно поняла Карли.
— Мы спускались с горы по неизученной трассе с умопомрачительной скоростью, — будто не слыша Карли, продолжал Люк. — Филипп был впереди и впервые в жизни выигрывал. — Люк зажмурился и заговорил отрывистыми фразами. — Даже сейчас я вижу, как мелькают его красные лыжи на снегу, слышу его триумфальный смех. А потом он исчез, и наступила тишина.
— О, Люк, — Карли прижала его к себе крепче, обнимая за талию, и прижалась щекой к его груди. Его сердце глухо стучало.
— Выступ на скале занесло снегом. Кругом была одна белая пучина. Я поспешил к нему, сломал лодыжку… но это не имело значения. Он разбился о камни.
— Тебя нашли спасатели?
— Я спустился с горы, — промолвил он и нахмурился, будто услышал глупый вопрос.
— Со сломанной лодыжкой?
— Мой брат погиб, Карли, — в его голосе слышалось смирение, будто он принял неизбежное.
— Но ты же не виноват, — Карли смотрела на любимое лицо, видела трагизм в его голубых глазах.
— Я не должен был устраивать такие гонки вместе с ним. Филипп катался хуже меня. Всю жизнь я защищал его от тех, кто мог ранить его добрую душу. Но в конце я поступил, как они.
Смешно, но Люк не понимал очевидного. Он всегда был сильной личностью, прирожденным лидером.
— Ты защищал его, отстаивал его интересы и больше всех любил. Его смерть — это трагическое, неизбежное стечение обстоятельств.
Он слабо улыбнулся.
— Некоторое время даже говорили, что я подстроил смерть Филиппа, чтобы стать преемником.
— Какой ужас! — изумилась Карли. — Какая несправедливость!
— Да, но я не могу изменить общественное мнение.
— Однажды люди поймут твою душу, как я, и сделают правильные выводы.
— Ты добра со мной, Карли, — он приподнял пальцем ее подбородок и поцеловал. В его поцелуе чувствовалась сердечность и признательность.
Карли настолько сильно любила его! Как можно не замечать совершенств Люка?
Постепенно их поцелуи стали более страстными. Женская интуиция подсказала Карли, что Люк желает ее. Может, он и не любит ее, как она его, но чувствует ту же страсть. Когда они опустились на спальный мешок, Карли не сопротивлялась. Пусть будет хотя бы одна ночь с Люком!
При слабом лунном свете Карли увидела, что он смотрит на нее. Она погладила его подбородок и наконец отважилась.
— Я должна кое-что тебе сказать… — произнесла она, и рука Люка, ласкавшая ее ключицу, замерла. — Я люблю тебя, — она сглотнула, ее сердце бешено колотилось.
— Я знаю, дорогая, — прошептал он. — Это вызывает во мне восхищение и отчаяние.
— Отчего? — Карли не ожидала услышать ликования от Люка, но и грусти тоже не предполагала.
— Моя жизнь сложна. Я не могу всего объяснить, — он погладил ее по лицу, потом лег рядом с ней на спину и посмотрел на крышу тента. — Я не хочу причинять тебе страдания.
От кого-либо другого такие слова прозвучали бы как отказ. Но она знала, в чем проблема Люка, понимала ответственность и обязательства, лежащие на нем. Карли понимала, что никогда не будет соответствовать требованиям того мира, в котором он живет.
— Я большая девочка. Ты не причинишь мне страданий, — промолвила Карли. Даже если и причинит, то она, возможно, переживет это.
— Сейчас я должен сказать тебе кое-что, хотя и не всю правду, — резко сказал он. Карли повернулась к нему, пытаясь рассмотреть выражение его лица в темноте. Люк какое-то время молчал, и она поняла, что его слова не будут такими уж приятными. Сердце Карли ушло в пятки. — Скоро я уеду. Это произойдет раньше, чем я предполагал.
Карли закрыла глаза, пытаясь подавить внезапный приступ боли. Значит, так все заканчивается. Одна ночь или ничего. Она должна решать.
— Что-то произошло? — Карли пыталась понять причину его отъезда, узнать, что возникшие дела действительно важнее ее самой.
— Да, — Люк приподнялся, оперся на локоть и посмотрел на Карли. Взгляд голубых глаз был серьезным, в них читалась мольба понять его.
— Расскажи. Ты знаешь, что можешь мне доверять, — тихо сказала она и прикоснулась ладонью к его руке. Люк тяжело и протяжно вздохнул.
— Дело моей семьи имеет достаточно щепетильный характер. Каждый, особенно лидер, должен быть честен и ответственен. В противном случае работа подвергается опасности. Смерть Филиппа уже определенный знак против меня.
Карли почувствовала разочарование. Даже рассказав ей о своем самом большом страдании, Люк продолжал говорить вокруг да около, употребляя для повествования словечки из сферы бизнеса.
— Я не уверена, что понимаю тебя…
— Против моего назначения на должность главы начали выступать некоторые люди.
— Но каким образом? — Карли присела и выпрямилась. — Отчего? Ты не сделал ничего плохого. Я могу поручиться за это.
Он уложил ее обратно, погладил по голове, будто именно она сейчас страдала.
— Кое-кто в моей стране, вероятно это соперник, начал распускать слухи о том, что я уехал из Монтавии, будучи неуправляемым и не заслуживающим… — он прервался. Карли знала, что он чуть не сказал о невозможности занять трон.
