Патриция Хорст - Ты мне не пара?
Она уже открывала дверь, когда Бернард снова заговорил.
— А что, если мы обойдемся без церемоний и просто пожмем друг другу руки?
Неужто он и впрямь полагает, что простое рукопожатие способно компенсировать ей душевные страдания? Она рассчитывала на нечто большее, более чувственное и глубокое.
Элина услышала скрип половиц под его шагами, ощутила спиной его приближение и подумала, что он действительно намерен избавить ее от грустных мыслей.
— Если этого недостаточно, Элина, — сказал он, и эти слова явились для нее целительным бальзамом, — то скажи, что я должен сделать.
Слезы непроизвольно покатились по ее щекам. От страха, что из-за слез она выглядит сейчас эдаким глупым, обездоленным существом, ей стало не по себе. Элина шмыгнула носом, и лицо у нее превратилось в сморщенное пунцовое яблоко. Именно так дразнил ее когда-то Нил, ее брат-близнец. Гордость не позволила ей предстать в таком виде перед Бернардом.
Хватит, приказала она себе, подавляя спазм в горле. Повернулась к нему и помахала открытой ладонью, словно говоря, что с ней все в порядке.
Он взял ее за руку, не позволяя уйти.
— Теперь посмотри на меня, Элина, — скомандовал Бернард, не повышая голоса. — И скажи, почему ты расплакалась. Я что-то сделал не так?
— Это все из-за беременности, — всхлипнула она. — Вообще-то, я не плачу, но с недавних пор меня донимает беспричинная тревога.
— Что тебя беспокоит? — на удивление ласково спросил он.
Элина вытерла слезы.
— Не знаю. Если б знала, то что-нибудь предприняла. Ненавижу эти приступы необъяснимых эмоций.
«Необъяснимые эмоции» были лишь простым желанием стать ему ближе. Она боялась своих порочных плотских порывов. Прикосновения, поцелуи Бернарда приносили успокоение. Но не в ее власти было управлять ими. Когда он обнял ее, она прижалась к его сильному телу, забыв, что это противоречит ее натуре.
Но сейчас это было неважно. Важно лишь то, что она добилась, чего хотела. Элина прижалась лицом к мягкой ткани его рубашки, закрыла глаза, почувствовав себя на мгновение под его покровительством. Бернард притянул ее ближе к себе, его ладони гладили ее спину. Ей показалось, что его сердце забилось сильнее и чаще, а дыхание стало прерывистым.
В мыслях она зашла так далеко, что поверила — наступил день, когда он проявил к ней чувства, похожие на любовь. Этого было для нее достаточно.
— Как это прекрасно. И очень жаль, что мы до сих пор не нашли времени поговорить о чувствах. Я думаю, что вечером…
В этот момент дверь открылась, и в проем просунулась голова рабочего.
— Вам звонят, босс. — Рабочий протянул радиотелефон. — Это миссис Геснер. Вы говорили, что ждете ее звонка.
— Да, спасибо. — Разжав объятия, Бернард взял трубку: — Здравствуйте, миссис Геснер. Как у вас дела? Нет, нет, конечно, не забыл… Да, в половине седьмого, замечательно.
Элина, еще минуту назад гревшаяся в его тепле, почувствовала, что дрожит. Ей показалось, будто Бернард отдалился от нее на целую милю. Она увидела, как улыбка растянула его губы, когда он говорил с миссис Геснер, услышала новые, незнакомые ей интонации в его голосе. Элина поняла, что с ней он вел себя, даже держа в своих объятиях, намного сдержанней, чем с матерью Сильвии.
Сегодня она переезжает в квартиру Бернарда. Утром они будут вместе завтракать, просматривать газеты и, если ей захочется, окажутся в одной постели. До свадьбы оставалось несколько недель, но их совместная жизнь начнется уже сегодня. Она думала, что нынешний вечер они проведут за бриджем, устроят обед на двоих. Она даже намеревалась заехать к родителям.
Звонок стал еще одним свидетельством, что она продолжает занимать в жизни Бернарда самое последнее место.
Стараясь ступать как можно тише, Элина пошла прочь из комнаты. Бернард заметил это и, продолжая говорить с миссис Геснер, предупреждающе вскинул руку.
— Задержись на минутку.
Элина сделала вид, что не слышит, и продолжала идти к выходу.
Хотя снег стаял, однако его следы еще виднелись под деревьями, которыми была обсажена дорога в парк, раскинувшийся неподалеку от озера Сокровищ. В этот февральский день здесь было тихо и пустынно, что соответствовало настроению Элины.
На берегу она нашла скамейку, защищенную от ветра. По только что освободившейся ото льда воде пробегала рябь. Сложив руки на коленях, Элина закуталась в пальто и окинула взглядом город. Отсюда, с холма, открывался прекрасный вид.
Квартира Бернарда находилась в одном из высотных домов, освещенных лучами заходящего солнца. Она уже освоилась в его роскошном жилище с просторной комнатой для гостей, оборудованной всем необходимым. В ней она и поселилась, и там ей придется прожить несколько недель. В квартире была изолированная кухня, великолепная гостиная, обставленная удобной кожаной мебелью, столовая, стены которой были обиты ценными породами дерева.
Все вещи, которые ей понадобятся в будущем, — одежда, косметика и другие мелочи, были еще не распакованы и находились в коробках и чемоданах, составленных около кровати. В картонках лежали ее любимые предметы: картины, пара напольных ламп, портрет Нила и Лесли, сделанный в день свадьбы.
Завтра будет доставлен ее рабочий стол и все необходимое для дизайнерской деятельности. В ее ладони, холодя руку, лежали ключи от квартиры, которые ей вручил Бернард несколько дней назад. Все, в чем она могла нуждаться, было при ней, кроме храбрости.
Именно поэтому Элина забрела в это место. В одиночестве было легче думать о том, что ждет ее впереди. Желание спрятаться в укромном месте возникло у нее не потому, что Бернард был занят и ей не удалось провести с ним вечер. Иные причины заставили ее уехать за несколько миль от города. Все дело было в том, что теперь она совершенно уверилась в равнодушии Бернарда.
Месяц назад, когда самообман являлся частью игры, когда они врозь проводили почти все дни, она бы отнеслась к этому спокойно, полагая, что такой стиль жизни даже хорош, он ничем не обременяет их отношений. Но по прошествии времени ее стала одолевать ревность, она страдала от мысли, что между ними так и не появилось ни теплоты, ни понимания.
Только сейчас, когда ничего уже нельзя изменить, ей стало ясно, что преграды, отделяющие ее от Бернарда, не надуманные, а реальные, и ничего здесь не поделаешь, как бы на словах Бернард ни стремился наладить их отношения до рождения ребенка.
Осознание этого факта сделало ее существование почти невыносимым. Дни напролет сидеть в пустых комнатах, в одиночестве проводить вечера — от всего этого она бежала на продуваемые ветром улицы Пальмерстауна, бродила по тем местам, где еще недавно стоял ее уютный домик и где теперь Бернард сооружал для них новое роскошное жилье.
