Пола Льюис - Лёд под солнцем
— Понятно. Я передам это миссис Смиттер, спасибо.
Том удалился с видом столь независимым, что это сделало бы честь любому ковбою. А Гарольд вернулся в дом и принялся писать письмо Крис. Перепробовав несколько версий, он скомкал испорченные листки, отнес их в подвал и засунул поглубже в мусорный бак, а письмо запечатал в конверт.
Он очень старался скрыть свои чувства, поэтому письмо получилось холодным и сухим. Боясь передумать, он поспешно вышел из дома, сел в машину матери и поехал к дому Крис.
Какой же ты трус, Гарольд Фарбер, упрекал он сам себя, подходя к порогу. Ему пришлось постучать дважды, прежде чем дверь отворилась.
Крис была бледна как привидение, под глазами залегли темные круги.
— Гарольд! — простонала она и прижалась щекой к его груди.
Теперь она понимала, что имела в виду Вивьен, когда говорила ей об одиночестве. Гарольд сейчас казался надежным как скала — и он ей был просто необходим.
Гарольд слегка покачнулся, но сразу обрел равновесие и обнял ее.
— Дневная тошнота? — спросил он участливо.
Крис застонала:
— Я выжата как лимон. И очень рада, что ты пришел.
Он тоже был рад. Более того, его переполняла нежность. Но справившись с собой, Гарольд коротко произнес:
— Я приехал поговорить.
Крис подняла глаза. Что-то в его голосе ей не понравилось.
— Тогда лучше зайти в дом, — предложила она, отстраняясь. Ощущение надежности тут же пропало.
В гостиной она повернулась к Гарольду. Глаза ее смотрели настороженно. Нарочно вызвав в памяти ужас, испытанный им прошлой ночью, Гарольд произнес:
— Ты была права, Крис, нам лучше не встречаться. И давай будем честными до конца — нам не следует заниматься любовью так, как это было вчера. Мы заключили сделку. Причем у каждого из нас были свои интересы, так что давай придерживаться условий этой сделки. В следующий раз, когда я приеду сюда, то тебе об этом сообщать не буду. — Он нахмурился. — Но мне все же хотелось бы, чтобы ты дала мне знать, когда родится ребенок.
Крис как будто хотела именно этого — чтобы ее оставили в покое. Тогда почему же у нее такое ощущение, словно ее неожиданно ударили в самое больное место? Сдерживая подступающую тошноту, она сухо отозвалась:
— Ты, конечно, прав. — И только тут заметила белый конверт в руках Гарольда. — А это что?
— Я написал записку на случай, если тебя не окажется дома.
Ни за что на свете Гарольд не отдал бы ей сейчас это письмо — вид у нее и без того был ужасный. Надо поскорее уносить отсюда ноги, решил он.
— Собственно, это все, что я хотел сказать. Да, еще — береги себя, Крис.
— Не волнуйся, — с бесцветной улыбкой отозвалась Крис и пошла провожать его до двери.
Гарольд знал, что, если поцелует ее на прощание, от его решимости не останется и следа, и тогда он — конченый человек. Поэтому он молча вышел и зашагал к машине, ни разу не обернувшись.
Крис заперла дверь и прижалась лбом к прохладному дереву. Ей было слишком больно, чтобы плакать: Крис поняла, что они расстались.
Навсегда.
Три месяца спустя, в начале сентября, Гарольд снова прилетел в Портленд. Когда под крылом самолета открылась панорама города, ему отчаянно захотелось крикнуть, чтобы пилот повернул назад в Нью-Йорк. Ведь здесь, совсем близко, была Крис. И его будущий ребенок.
Со времени своего последнего визита в июне он не получал от Крис никаких вестей. Впрочем, он и не рассчитывал на это и сам тоже не делал никаких попыток связаться с ней.
Мать очень просила, чтобы сын приехал летом и посмотрел ее сад, однако у Гарольда все время находились отговорки. Но больше он уже не мог тянуть: важные дела требовали его присутствия, реконструкция центра должна была начаться не позднее октября. Что ж, выхода нет, он расхвалит сад, как полагается, и через пару дней улетит домой.
Самолет совершил посадку, и через час Гарольд уже подъезжал к дому матери. И не успел он войти, как выяснилось, что Мелани взяла билеты на симфонический концерт с участием знаменитого скрипача, приехавшего на гастроли. Гарольд был в смятении — он понимал, что на концерте может встретить Крис, но матери так хотелось идти именно с ним — ведь это было для нее целое событие.
— Ты ведь не имеешь ничего против, Гарольд? — спросила Мелани робко. — Наверное, мне следовало тебя предупредить, но я надеялась сделать тебе приятный сюрприз.
Да уж, куда приятнее! Гарольд с величайшим трудом выдавил непринужденную улыбку.
— Все прекрасно, мама. Удивляюсь, как им удалось заполучить скрипача такого масштаба.
Без пятнадцати восемь Гарольд усадил мать в кресло в концертном зале и сел рядом. В воздухе витало возбуждение, обычно сопровождающее приезд большого артиста. В программе стоял скрипичный концерт Мендельсона — один из самых любимых концертов Гарольда. Мать завела разговор с сидевшей рядом женщиной, а он принялся потихоньку рассматривать публику в зале. Нервы у него вибрировали, как струны настраивавшегося оркестра.
Публика все прибывала, но довольно долго он не видел знакомых лиц и уже стал понемногу успокаиваться, как вдруг впереди мелькнула каштановая головка, и сердце его бешено забилось. Она, конечно, она.
С ней был мужчина, которого Гарольд не знал. Рука Крис лежала у него на рукаве, и мужчина наклонился, чтобы лучше расслышать слова Крис, затем весело рассмеялся. Похоже, им хорошо друг с другом, и, кроме того, они явно не первый день знакомы.
У нее было три месяца, чтобы завязать знакомство. И все же это было странно, потому что беременность Крис уже бросалась в глаза.
Между тем, Крис наконец пробралась к своему креслу. На ней было свободное платье цвета морской волны, которое ей очень шло. Оба сели и о чем-то заговорили, сблизив головы.
— Гарольд, это Нэнси Уайт, кузина Уэнделла… Гарольд, ты меня слышишь?
— Извините, — пробормотал Гарольд, пожимая руку дамы, имени которой так и не услышал. Каким-то чудом ему удалось поддерживать разговор, во всяком случае, ни мать, ни ее собеседница не бросали на него косых взглядов. Наконец, к величайшему облегчению Гарольда, свет в зале погас.
Моцарт и Гайдн помогли ему продержаться до антракта. Гарольд был полон решимости не покидать своего места, но мать попросила:
— Дорогой, тебя не затруднит принести нам чего-нибудь прохладительного? В зале ужасно жарко, а в буфете всегда такая давка.
Выхода не было — Гарольд поплелся за дамами по проходу, смотря прямо вперед, затем, оставив их в фойе, пристроился в хвост очереди в буфет. Не успев передать даме — как там ее зовут, черт побери? — содовую воду, а матери — ром с кока-колой, Гарольд увидел, что Крис со своим спутником направляются прямо в их сторону. Крис оживленно болтала с мужчиной, и вид у нее был просто цветущий. Беременность удивительно шла ей.
