Кэролайн Андерсон - Ради тебя одной
Воскресенье было скучным. Джемма весь день гладила белье и мечтала о Сэме.
Ночью она видела его во сне. Со дня его возвращения он снился ей все чаще и чаще. После того как он поцеловал ее в субботу, она ни на минуту не переставала о нем думать.
Когда в понедельник утром она пришла на работу, первым человеком, которого она увидела, был Сэм. Он поднимался в комнату отдыха персонала, чтобы выпить чаю перед приемом пациентов.
– Тебе не нужно подниматься, дорогой, я принесу тебе чай вниз, – сказала Дорис.
Поблагодарив ее, Сэм криво улыбнулся Джемме. Эта улыбка сказала ей, что, когда они останутся наедине, возможно, будет еще один поцелуй.
Почти сразу, как только она вошла в свой кабинет, у нее зазвонил телефон.
– Доброе утро, красавица, – сексуально промурлыкал в трубку Сэм, и по ее спине пробежала дрожь желания. – Ты выгладила все белье?
– Да, – ответила она. – Как прошел семейный ужин?
– Хорошо. Сразу после него Джейми ушел и вернулся только в три часа ночи. Сегодня утром я еле его разбудил. Впрочем, тебе незачем знать подробности. Я просто хотел сказать… Спасибо, Дорис. Поставьте сюда. – Сэм на некоторое время замолчал. Джемма услышала, как хлопнула дверь, прежде чем он продолжил: – Моей матери сегодня нужно на прием к врачу. После ланча я повезу ее в больницу. Потом я буду совершенно свободен. Кажется, на днях ты упоминала, что хочешь что-нибудь для меня приготовить. Я подумал, что сегодняшний вечер – это отличная возможность.
Джемма обнаружила, что улыбается во весь рот:
– Напрашиваетесь на ужин, доктор Кавендиш?
– Вполне возможно, сестра Джонсон.
За этим последовало молчание, во время которого они оба задумались над тем, что он только что сказал. Официально она уже давно не Джонсон, но продолжает так называться, поскольку Кавендиш пробыла всего несколько дней. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что они играют в игру и ей нужно следовать правилам.
– В субботу ты угостил меня ланчем. Полагаю, было бы неучтиво с моей стороны отказать тебе в приглашении.
– Правильно полагаешь. Мне прийти в полвосьмого или в восемь?
– Раньше. Завтра мне нужно быть на работе в восемь утра, поэтому, если ты не хочешь, чтобы я выставила тебя за дверь, когда ты доешь последний кусочек, приходи к семи часам.
– Хорошо, в семь так в семь. Мне что-нибудь принести?
– Только себя. Ты знаешь дорогу в Сигал-Коттедж?
– Найду, – сказал он, смеясь. – Увидимся позже.
– Буду с нетерпением ждать нашей встречи.
Только она положила трубку, как в кабинет, хромая, вошел мужчина и пожаловался на то, что его нога опухла с тех пор, как в пятницу ее зажало между двумя лодками.
– В пятницу? – спросила Джемма, испытывая нехорошее предчувствие. – Но ведь сегодня уже понедельник.
– Я был занят и не думал, что есть причина для беспокойства, пока она не начала приобретать странный цвет.
– Давайте посмотрим.
Когда мужчина разулся и закатал штанину, Джемма едва сдержала испуганный возглас. Вниз от колена его больная нога была черной и вдвое толще здоровой.
– Вам нужно немедленно показаться доктору, – сказала она, даже не представляя себе, какую адскую боль он сейчас испытывает. – Меня беспокоит кровообращение в вашей ступне.
Остается надеяться, что еще не слишком поздно.
Больная нога оказалась холоднее здоровой, но не намного. Джемма тут же позвонила Сэму и попросила его зайти сразу, как только у него появится свободная минута.
– Уже иду. У меня сейчас как раз перерыв между пациентами.
Мгновение спустя за дверью послышались его шаги. Постучав в дверь, он вошел в кабинет.
– Сэм, это мистер Полгрин. В пятницу его ногу зажало между двумя лодками, – пояснила Джемма.
Посмотрев на ногу пациента, Сэм отрывисто кивнул:
– Здравствуйте, мистер Полгрин, я доктор Кавендиш.
– Я знаю, кто ты. Твой брат не лучше тебя. Вашей матери должно быть очень стыдно за то, что она позволяет вам разгуливать по городу и причинять людям несчастья. Мне нужен другой доктор. Не приближайся к моей ноге.
Сэм сложил руки на груди и кивнул. Выражение его лица оставалось бесстрастным, но Джемма увидела негодование и обиду, промелькнувшие в его глазах.
– Как хотите, но я единственный врач, который в данный момент есть в поликлинике. Не знаю, понимаете ли вы, насколько серьезна ваша травма, но позвольте на всякий случай предупредить вас, что вы можете потерять ногу, если немедленно не ляжете в больницу.
– Сейчас не время для твоих шуточек, парень, – сказал мистер Полгрин. – Я знаю, чего ты добиваешься, но со мной этот номер не пройдет.
Проигнорировав его слова, Сэм продолжил:
– Каждая из мышц вашей ноги заключена в тугую оболочку. Когда нога застряла между лодками, они все разбухли, и давление внутри оболочек увеличилось. У вас местный гипертензивный ишемический синдром. Из-за высокого подфасциального давления происходит некроз мышц, в конце концов вы потеряете ногу. Если вы слишком поздно обратитесь к врачу, то можете даже умереть. На вашем месте я бы немедленно лег в больницу и позволил бы хирургу сделать по небольшому надрезу в каждой из оболочек, чтобы ослабить их давление на мышцы и спасти ногу. Ну что? Мне вызывать «скорую» или уйти, чтобы не мешать естественному ходу событий?
Мистер Полгрин долго смотрел на Сэма, затем тяжело сглотнул:
– Ты просто пытаешься напугать меня до полусмерти, но я знаю твои шуточки, Сэм Кавендиш, и не собираюсь позволять тебе делать из меня дурака.
Я не шучу, – спокойно сказал Сэм. – Я знаю, что вам не нравлюсь ни я, ни моя семья, но одно с другим никак не связано. В юности я совершил много поступков, о которых сейчас жалею, и сейчас, когда я стал старше, стараюсь не делать ничего такого, что не давало бы мне спокойно спать по ночам. Если бы я сейчас ушел, оставив вас наедине с вашей проблемой, я бы никогда себе этого не простил. Должен сказать, вывалить несколько стоунов[2] протухшей селедки на нашу подъездную аллею было отличной местью за мои проделки, – мягко сказал он. – Я очищал ее несколько дней.
Мистер Полгрин что-то пробурчал. Он лежал, сложив руки на своей широкой груди. Драгоценное время шло. Джемма не знала, что делать, как заставить его поверить Сэму.
Неожиданно мужчина рассмеялся.
– Несколько дней? – спросил он. – Неужели тебе понадобилось столько времени, парень?
Губы Сэма дернулись.
– Да, и я никогда этого не забуду. Я думаю, что запах тухлой рыбы навсегда въелся в кожу моих рук.
– Знаешь, русалка, которую ты нарисовал на борту моей лодки, все еще там. Ты проделал отличную работу. Я никогда не видел русалок с такими пышными формами, – сказал мистер Полгрин с улыбкой. – Но твой брат…
