БАРБАРА КАРТЛЕНД - Глаза любви
«Может быть, мне просто приснилось», — пыталась она успокоить себя.
Вара снова потянулась к комоду, чтобы убрать револьвер в ящик, как вдруг за дверью звякнул колокольчик.
На какой-то миг она растерялась, но потом вспомнила, что сама распорядилась провести звонок из спальни графа в свою, дабы он не будил по ночам Дональда и мистера Бридена.
Она поняла, что произошло.
Крысы потревожили сон графа, равно как и ее. Граф позвонил в колокольчик: вот сейчас Дональд явится и наведет порядок.
Вара соскочила с кровати и побежала к двери.
На ней была только ночная рубашка, но она не остановилась, чтобы накинуть что-нибудь сверху. Она была озабочена только расправой с крысами.
Снаружи у двери в спальню графа на маленьком столике стояла керосиновая лампа. Подобные лампы можно было видеть по всему замку.
Как-то раз Вара поинтересовалась их предназначением. Оказывается, прежний граф счел обычные свечи пожароопасными. Панели, балки и полы в замке были деревянные, и граф распорядился заменить свечи лампами.
Вара остановилась. Переложив револьвер в левую руку, она придвинула лампу как можно ближе к двери.
Из спальни доносились неясные звуки, похожие на какую-то возню. Вара осторожно приоткрыла дверь и переложила револьвер в правую руку. Левой взяла со стола лампу.
В первую секунду, войдя в комнату, она ничего не заметила, так как смотрела на пол.
Но вдруг со стороны кровати послышался шорох. Вара повернулась на звук и вскрикнула от ужаса.
Некий человек в килте находился на постели спиной к ней. Вара тотчас поняла, что он держит подушку на лице графа, пытаясь его задушить.
Будучи в состоянии аффекта, девушка вскинула руку и выстрелила.
Пуля достигла цели, и нападавший, раненный в бедро, вскрикнул от боли. Вара выстрелила еще раз, и снова удачно — пуля попала в ногу. Человек дернулся и рухнул на пол.
Это был Хэмиш.
Подушка, которой он пытался задушить графа, упала на него.
С трудом постигая случившееся, Вара застыла на месте. Она высоко подняла лампу; револьвер в ее руке дымился.
Граф поднялся на постели, кашляя и стараясь отдышаться.
Вара перевела взгляд с Хэмиша, который стонал и корчился на полу, сжимая окровавленную ногу, на графа.
Он сидел, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Их взгляды встретились, и несколько мгновений они смотрели друг на друга. Затем граф воскликнул:
— Я прозрел! Я вижу! Я вижу вас, Вара!
Его голос звучал необычно и странно. Вара не могла двинуться с места. Она во все глаза смотрела на него, убеждаясь, что не ошиблась. Граф действительно был самым красивым человеком, которого она когда-либо встречала.
— Я могу видеть! — повторил он. — Именно так я вас себе и представлял!
— Вы видите? Вы правда можете видеть? — прерывисто промолвила Вара.
Позади нее послышались шаги, и, обернувшись к двери, она увидела Дональда, прибежавшего на звуки выстрелов.
— Что случилось, милорд? — спросил он.
В ночном халате вместо килта и со всклокоченными: волосами, он разительно отличался от того человека, которого Вара привыкла видеть днем.
Прежде чем граф ответил, подал свой голос Хэмиш:
— Помогите мне! Помогите! В меня стреляли! Я истеку кровью! Помогите!..
— А могу я узнать, что вам здесь понадобилось, мистер Хэмиш? — холодно спросил Дональд.
— Он хотел задушить меня! — вскричал граф. — Уберите его, Дональд. Приглядите за ним и утром препроводите в полицию.
— Будет сделано, милорд.
Дональд схватил Хэмиша за руку и выволок его из комнаты. На полу остался кровавый след.
Какое-то время за дверью слышались стенания Хэмиша. Но Вара уже забыла обо всем на свете — для нее существовал только граф.
Она устремилась к нему и заметила открытую дверь в потайную комнату возле камина. Этим путем Хэмиш проник в спальню графа.
— Вы… вы не ранены? — в тревоге спросила она.
— Вы появились как раз вовремя, — ответил граф. — Он с силой навалился на меня, и я едва успел дернуть за шнур звонка.
— И вы… можете видеть?
Вара бросила револьвер на кровать и заслонила рукой свет лампы.
— Но ведь до рассвета еще далеко! — воскликнула она.
— Однако чудо, которое вы мне обещали, произошло! — подтвердил граф. — Я отчетливо вижу вас.
Только теперь Вара осознала, что на ней ничего нет, кроме легкой, почти прозрачной ночной рубашки. Вара быстро поставила лампу на стол и затушила ее.
— Зачем вы это сделали? — запротестовал граф. — Отодвиньте штору, я хочу увидеть звезды!
Скрываясь в темноте от его взгляда, девушка подошла к окну и отдернула штору.
Звезды все еще сверкали бриллиантами, но на самом горизонте появилась узкая полоска света.
— Уже рассветает! — воскликнула Вара. — Вы сдержали слово, данное матери МакКэй!
— Рассвет нового дня и новой жизни, — задумчиво произнес граф.
— Я так рада! Так рада! — прошептала Вара.
Опасаясь, что граф может разглядеть ее, она отступила в тень, прошла мимо отодвинутой панели и закрыла потайную дверь.
— Поговорим обо всем позже, — сказал граф. — Мне есть за что благодарить вас.
Вара поспешила к выходу.
— Постарайтесь снова заснуть, — сказала она. — Утром вам предстоит много забот, и вы должны чувствовать себя сильным и отдохнувшим.
— Я чувствую себя настолько сильным, что готов перепрыгнуть через луну и переплыть Северное море!
Вара засмеялась.
— Верю, что вы на это способны! Надо известить мать МакКэй о свершении чуда.
— Думаю, она и так знает об этом.
На какую-то секунду Вара замешкалась. Она так желала остаться в комнате, но понимала, что тактичнее будет вернуться к себе.
— Я благодарю не только мать МакКэй, — сказала она, — но и Господа.
Войдя в свою спальню, она опустилась на колени возле кровати и стала истово молиться. Она молилась до тех пор, пока не почувствовала холод.
И вновь, подобно незваному гостю, ее посетила мысль, что граф может утром отослать ее домой.
Заснуть ей так и не удалось.
Она стала думать лишь о том, что граф отныне перестанет быть несчастным. Ему не потребуется больше тратить силы на борьбу с самим собой. Теперь ничто не помешает ему занять свое место во главе клана МакДорнов.
Но не откликнется ли он на зов далекого Лондона и своих друзей, которых так ярко описал лорд Белгрэйв?
Подумав об этом, Вара заплакала, и ей довелось приложить немало усилий, чтобы успокоиться.
Она полюбила графа всей душой и сердцем, но отдавала себе отчет в том, что не может надеяться на ответные чувства.
