Долли Нельсон - Живи и люби!
— Сейчас я возьму Ловису, — еле слышно сказал ей Тенгвальд.
Слегка коснувшись Сигрид, он подхватил малышку, встал и на цыпочках пошел к двери кухни. А потом обернулся и улыбнулся.
— Думаю, вам следует знать, — нежно сказал он, — что вы очень хорошо смотритесь с ребенком на руках.
Пронзившее ее удовольствие было ошеломляющим и неожиданным, как удар молнии. Но оно тут же сменилось чувством оскорбленной гордости.
— Не понимаю, чему вы так удивляетесь. — Сигрид быстро пошла за ним следом. — Материнский инстинкт есть у каждой женщины.
Тенгвальд пропустил ее слова мимо ушей и начал подниматься по лестнице.
Да, каждая женщина умеет утешать испуганных малышей. Защищать детей, которым грозит беда. С природой не поспоришь.
А то, что материнский инстинкт проснулся в ней только сейчас, под крышей дома Тенгвальда, — просто случайность. Но каким бы приятным ни было это внезапно проявившееся чувство, поощрять его Сигрид не собиралась.
Черт побери, у нее есть планы! Она и так слишком долго приносила себя в жертву. Так долго, что Тенгвальд и представить себе не может.
Нет, своего шанса она не упустит. Ни за что…
Днем Тенгвальд нашел Сигрид и девочек на заднем дворе. Она достала несколько ветхих простыней, крепкую бечевку, старые ящики, и Лотта с Ловисой начали что-то строить. Сигрид наблюдала за ними, сидя в тени дуба.
Тенгвальд находился рядом с ней уже добрых десять минут, молчание становилось попросту неприличным.
— Каково это было? — вдруг спросил он.
— Каково было что?
— Расти без матери, — объяснил Тенгвальд.
Сигрид не ответила. Просто устремила на него чудесные голубые глаза. Внезапно им овладела неуверенность. Может быть, его вопрос был слишком дерзким? Слишком личным?
Но неловкость не охладила любопытства. Ему хотелось знать о Сигрид как можно больше.
— Я не обидел вас, нет? — спросил он.
Она покачала головой, но продолжала молчать.
Надеясь заставить ее разговориться, Тенгвальд сказал:
— Когда я был мальчиком, мать значила для меня очень много. Практически все на свете. Не могу представить себе, как бы я рос без нее.
Сигрид слегка пожала плечами.
— Тенгвальд, недаром люди говорят — чего не знаешь, о том душа не болит.
— Вы говорили, что отец рассказывал о ней.
Эти слова заставили Сигрид улыбнуться.
— Да, рассказывал. У него были фотографии. Их свадьба. Мое рождение. И другие случаи. — Она сделала паузу, а когда продолжила, ее тон слегка изменился. — Папа много рассказывал о маме. Судя по всему, он очень любил ее.
— Он так и не женился во второй раз?
Сигрид покачала головой, и ее длинные волосы рассыпались по плечам.
— Это мне и в голову не приходило. — Уголок ее рта изогнулся. — Ни одна маленькая девочка не хочет, чтобы ее папа женился снова. Но теперь, когда я стала старше, мне кажется, что у него вообще не было возможности с кем-то познакомиться. Он с утра до ночи трудился на бензоколонке.
— И вы тоже, — напомнил Тенгвальд.
— Да. Но в этом нет ничего плохого, верно? Работа уберегает ребенка от неприятностей.
Он хмыкнул.
— Верно. Однако есть и другие способы. Спорт. Кружки. Школа. Вам нравилось учиться? Какие предметы были у вас любимыми?
— Ловиса! — выпрямившись, крикнула Сигрид. — Осторожнее, пожалуйста! — Она покосилась на Тенгвальда и снова посмотрела на девочек. — Я спросила, не нужна ли им моя помощь. Но они ответили, что рыцарям Круглого Стола, строящим замок, помощь не требуется.
Тенгвальд засмеялся.
— Дети всех возрастов любят короля Артура. И девочки, и мальчики.
— Да. Мы как раз читаем роман сэра Томаса Мэллори в переложении для детей. — Сигрид насмешливо улыбнулась. — Я ждала, что они попросят меня играть роль принцессы, попавшей в беду.
— Ну, принцесса — это еще полбеды, — в тон ответил Тенгвальд. — Что бы вы делали, если бы они попросили вас играть дракона?
Сигрид негромко рассмеялась, и у него сразу полегчало на душе.
— Ну, если бы они выбрали подходящее время, я бы справилась и с этой ролью.
Он вытянул ноги.
— Простите, не могу поверить. Вы ничуть не похожи на дракона.
— Подождите немного. Скоро вы узнаете, что настроение у меня бывает разное.
Я с удовольствием увидел бы тебя в любом настроении, подумал Тенгвальд.
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь пышную листву, падал на ее красивые загорелые ноги. Тенгвальд обвел их пристальным взглядом.
Прошло несколько минут, прежде чем он понял, что Сигрид не ответила на его вопрос.
— Вы так и не сказали, — начал он, — нравилось ли вам учиться. Вы любили все предметы подряд? Или, как мне, какие-то давались вам с трудом?
— Все дается с трудом, — ответила она. — А вы придерживаетесь другого мнения? — Внезапно Сигрид встрепенулась, посмотрела на наручные часы и выпалила: — Кстати, как вы здесь очутились? Разве вам не нужно быть в лаборатории? Или в теплице?
Конечно, нужно. Работы у него хватает. Требуется ухаживать за растениями. Регистрировать данные. Но что-то мешало ему.
Что-то… Черта с два. Он прекрасно знал, что именно ему мешало.
Сигрид. Она была необычной женщиной. Ему хотелось проводить время с ней. А эксперименты пусть горят синим пламенем…
Тенгвальд смущенно хмыкнул.
— Нет, так легко вы не отделаетесь, — пытаясь отвлечь Сигрид, сказал он. — Значит, в школе вам тоже было нелегко, да? Расскажите подробнее.
Она сморщила носик — зрелище было прелестное. Но когда Сигрид закусила губу, Тенгвальд понял, что она внезапно занервничала.
— Мне очень повезло со школой…
Казалось, начав говорить, она успокоилась, и он тут же забыл о своем наблюдении.
Сигрид заерзала в кресле.
— Смерть мамы взбудоражила весь город. К отцу пришли сестры, преподававшие в начальной приходской школе при монастыре. Это была лучшая школа в нашем городке. Они предложили учить меня бесплатно, и отец с радостью согласился. После нее я поступила в восьмой класс средней школы. Это было чудесное время.
Ее лицо засияло.
— Преподавание в школе — самое лучшее занятие для монахинь.
Сигрид кивнула.
— Да. Эти самоотверженные женщины оказали на меня большое влияние.
— Серьезно?
Она широко улыбнулась.
— Сестры приучили меня читать. Много читать. В книгах, которые они мне давали, говорилось об огромном мире, который с нетерпением ждет, чтобы его познали.
— Понятно. Значит, именно благодаря монахиням вы стали мечтать о путешествиях. Они положили этому начало.
— Да, верно. Но сестры продолжали поощрять меня… много лет.
