Сара Вуд - Наследник Крэнфорда
— Блейк! — крикнула Сьюзи. — Прекрати пялиться на дурацкое полотенце и разберись со своим конем!
— Извини. Задумался. — Он взглянул на Николь. — Я мигом, — пообещал Блейк весело. Ничуть не страшась молотящих в воздухе копыт своего необузданного жеребца, он снял засов с двери в стойло.
— Я плохо разбираюсь в лошадях, — призналась Николь, попятившись назад.
— Поэтому разумнее держаться от них подальше, — предостерегающе крикнул он через плечо.
Как обычно, Странник выскочил как ракета, подбрасывая копыта в воздух, а Блейк пытался удержать уздечку в руках.
— Тише, тише, — успокаивал он, поглаживая жеребца в завораживающем ритме. Тот последний раз вскинул мощную голову, низко заржал и присмирел. — Я знаю, — прошептал Блейк, прижимаясь к лошадиным ноздрям. — Ты ненавидишь сидеть взаперти. Я тоже. Но тебе нужно было хорошенько отдохнуть после нашей ночной скачки. Идем.
Он бегом повел послушного Странника к полю и отпустил. Когда ворота были надежно заперты, Николь присоединилась к нему.
— Какой красивый, — восхищенно воскликнула она, глядя, как Странник носится по полю в порыве безумной радости.
— Чистокровный араб, моя слабость, — ответил Блейк, наблюдая за игрой сильных мускулов под блестящей шкурой. Было нечто захватывающее в радостном возбуждении Странника. Оно затронуло в нем какую-то струну. Он тоже может освободиться. Может вырваться на волю, если захочет. Может разорвать путы ограничений, сковывающих его столько лет, и последовать за своими желаниями.
Он искоса посмотрел на Николь. Ветер задувал шелковые пряди ее волос на лицо. Не сводя глаз со Странника, она подняла изящную руку, и длинные пальцы рассеянно заправили волосы за ухо.
Ее лицо было приподнято, солнце освещало высокие скулы и манящую выпуклость груди. Желание ударило Блейка с такой силой, что он вынужден был стиснуть зубы и отвернуться. Его бросило в жар. Сейчас не время.
Он сердито взглянул на Странника, завидуя его свободе, в которой отказывал себе. К черту ограничения! Он знает, чего хочет. И хочет немедленно!
— Идем.
Не дожидаясь согласия, Блейк схватил ее за руку и повел через двор и наверх по ступенькам на сеновал.
Николь бросила один взгляд на гору сладко пахнущего сена и все поняла.
— Ай-ай-ай, мистер Блейк! — пробормотала она, подражая крестьянской девушке. — Что это у вас на уме, сэр?
— Ты, — прорычал он.
Ее глаза стали огромными и чувственными. Улыбка, приоткрывшая губы, была лукавой и совершенно восхитительной.
— Я так рада, — хрипло сказала Николь и протянула руки.
Он грубо схватил ее в свои объятия. Выгнул податливую женскую спину неистовостью своего поцелуя. Через секунду они оказались на сене. Его голова шла кругом. Он не мог ни о чем думать, уже не мог управлять своим телом. Вот что значит по-настоящему предаваться любви, мелькнула мысль. Никаких заученных движений. Лишь чистая, идеальная гармония тел, рук, губ, стремящихся к высшему наслаждению.
Мягкость ее кожи восхищала Блейка. Когда его губы коснулись живота Николь, это было все равно, что почувствовать гладкость атласа. Каким-то образом она оказалась обнажена — хотя он не помнил как — и его рубашка куда-то испарилась.
Николь была такой сладкой на вкус. Он никак не мог насытиться ее ртом, хотя ее ноги обвились вокруг него, и жар тела заставил его вскрикнуть от остроты желания. Ловкие пальцы расстегнули его джинсы, и он почувствовал, как ее руки гладят тугие, крепкие мышцы его ягодиц.
— Николь, — хрипло пробормотал Блейк, ослепленный, сбитый с толку пугающей силой своих бурных эмоций.
Сильнейшая дрожь прошла по нему, за ней другая, когда она просунула руку вниз и коснулась его. Он не мог ждать. Он должен сказать ей об этом…
— Я… не могу… я…
Блейк закрыл глаза. Через мгновение он уже был там, в теплых, влажных, зовущих глубинах. И тогда он получил свою свободу, внезапно окрыленный, опьяненный ею, щедро делясь собой с Николь, зная лишь восхитительно раскрепощающее движение их тел.
Николь вздрогнула, когда серия мощных спазмов пронзила ее тело. Блейк взглянул на нее блестящими от непролитых слез глазами. И в этот момент она влюбилась в него без оглядки. Она читала его душу в этих горящих желанием, любящих глазах. И поняла, что отныне связана с ним на всю жизнь. Что бы ни случилось.
— О, моя дорогая, — прошептал он, нежно касаясь ее лица. — Извини. Я был слишком…
Ее пальчик прижался к его губам. Учащенно дыша, ослабевшая от любви и желания, Николь улыбнулась сияющей улыбкой.
— Это было великолепно. Так много страсти. Чудесно, — выдохнула она.
Рот Блейка снова захватил ее губы в долгом нежном поцелуе. Ее руки обвились вокруг его шеи, и Николь удовлетворенно вздохнула. В его сверкающих черных глазах плясало счастье, и она почувствовала неуемный восторг от того, что является его причиной. Легчайшими прикосновениями она ласкала его лицо, шею, а его палец прочертил дорожку между ее грудей. Когда его язык слизнул капельки молока, дрожащие на вершине каждого соска, она ухватилась за его густые спутанные волосы, застонала от удовольствия и неохотно прошептала:
— Мне надо идти. Пора кормить Люка. Уже, должно быть, поздно.
Блейк удрученно застонал.
— Время! Враг всех влюбленных. Я хочу оставаться здесь, с тобой, целый день, но… Мне надо принять душ и посидеть немного с матерью. Я обещал.
— Конечно, — сказала она, но он снова поцеловал ее, не позволяя уйти.
— Ты знаешь, что наделала? — спросил Блейк хрипло.
Ее сердце, казалось, подпрыгнуло в груди.
— Да, — прошептала она.
Он улыбнулся и натянул бриджи.
— Не уверен. Сейчас я чувствую, что хочу быть с тобой двадцать четыре часа в сутки и возненавижу каждую минуту, проведенную где-то еще.
Она улыбнулась и стала торопливо одеваться, прерываясь каждые несколько секунд, чтобы уклониться от его поцелуев.
— Ты ненасытный! — возмущенно воскликнула она, когда его рот снова пленил ее губы.
— Просто одна ведьмочка свела меня с ума.
— Блейк, — прошептала Николь, крепко обнимая его. — Я так рада, что мы нашли друг друга.
Опустив ресницы, он бережно пригладил ее волосы.
— Ну вот. Так лучше. — Один поцелуй в губы, и он потянул ее к дверям сарая.
Когда Николь торопливо шагала одна к дому, ее сердце было готово разорваться от счастья. Поэтому она запела и позволила своей безмерной радости зазвенеть по саду. Не так давно она была в отчаянии. А сейчас… Никогда в жизни она не была так счастлива.
Глава десятая
