Хелен Кинг - Всё серьёзно
Неуверенно покачав головой, она направилась к машине.
Лора подъехала к своему дому в начале одиннадцатого. Переулок был узким, без специально отведенной стоянки, но, тем не менее, люди, не имеющие гаража, должны были где-то оставлять машины, и каждый вечер вереница автомобилей выстраивалась вдоль тротуара, наполовину его занимая, чтобы оставить место для другого транспорта.
Медленно проезжая вдоль этих машин, Лора высматривала новый синий «ягуар» Дирка. Такая машина сразу бросилась бы в глаза. Но ее не было.
Она проехала мимо дома и дальше, до конца переулка, чтобы проверить все машины. Единственный на всю улицу «ягуар» был черного цвета.
Глубоко, с облегчением вздохнув, она развернула машину и подъехала к гаражу.
То ли на нее подействовал увиденный фильм, то ли опасения, связанные с Дирком, но только поднимаясь торопливо по плохо освещенной лестнице, она чувствовала нервную дрожь. Лишь оказавшись дома, в безопасности, и закрыв дверь на цепочку, Лора поймала себя на том, что вздыхает с облегчением.
— Вот трусиха, — усмехнулась она, но смех вышел нервный и неуверенный.
Все еще слегка вздрагивая, она включила свет в прихожей и направилась в ванную комнату, чтобы наполнить ванну. В последнее время это входило в ее вечерний ритуал — перед сном принять теплую успокаивающую ванну, обычно после просмотра какого-нибудь фильма по телевизору.
Теплая вода действовала как хорошее снотворное. Лора выработала целый ряд приемов, помогавших ей уснуть ночью. Иногда она делала усиленную гимнастику. Иногда шила и шила, пока не начинала засыпать над машинкой. На столике у кровати лежала стопка разных книг, которые она читала, если сон все же не шел. Но только не любовные романы. Их она не читала никогда.
Но если эти средства не помогали, то иногда — редко — она прибегала к таблеткам, которые ей выписал врач после смерти матери. Она стала принимать их только после памятного посещения Дирка, добавившего к ее горю чувство безнадежности. Она злоупотребляла этими таблетками довольно долго, но когда Морри предложил ей сделать костюмы к его спектаклю, ей удалось оторваться от пагубной привычки, заменив ее трудоемкой ответственной работой.
Вздыхая, Лора нагнулась над ванной и покрутила кран с горячей водой. Раздумья о вечерних обрядах заставили ее еще острее ощутить, какой невыразимо одинокой стала ее жизнь. И какой пустой. Она выпрямилась и бросила взгляд на свое отражение в большом зеркале, висевшем в ванной.
— Надо что-то с этим делать, — сказала она себе строго. — Видимо, придется поискать нового спутника жизни.
Пробормотав еще что-то разумное, она сняла одежду и бросила ее в корзинку. Потрогав осторожно воду и обнаружив, что она все еще горячее, чем нужно, Лора добавила холодной, убрала волосы под шапочку для душа и осторожно погрузилась в воду.
— Ах! — вырвался у нее вздох.
Она легла на спину, и тут же толща воды начала выталкивать тело на поверхность, пока оно не приобрело приятное равновесие. Лора закрыла глаза и позволила своим мыслям плавно плыть помимо ее воли. Но тщетно.
Мысли упорно сбивались в одну точку, в душе шевелилось запоздалое раскаяние, в голове одно поспешное решение сменялось другим. Когда она вышла из ванны, стало яснее ясного, что жизнь ее без Дирка потеряла всякий смысл и что еще много воды утечет, прежде чем ей удастся посмотреть на другого мужчину с интересом или доверием.
Взяв мохнатое красное полотенце, ярким пятном оживлявшее белизну ванной комнаты, Лора быстро вытерлась, после чего щедро нанесла на кожу свою любимую лавандовую пудру. Шапочка была снята, и длинные темные волны волос свободно упали на плечи. Лора пропустила их сквозь пальцы, но всегда послушные пряди сегодня спутались в узелки — сказался целый день на песчаном пляже, где она ни разу не причесалась: не для кого было.
Снова вздохнув, она взяла с зеркальной полочки щетку и принялась приводить блестящие черные локоны в порядок. Руки, разомлевшие после ванны, двигались медленно и апатично. Но надо причесаться как следует, не то завтра утром она будет похожа на пугало.
Лора машинально следила взглядом за движением своих рук в зеркале, отмечая с неудовольствием, что щеки и нос слегка покраснели от солнца, как вдруг рядом с ее отражением в углу зеркальной поверхности появился Дирк.
От неожиданности сердце ее замерло, затем бешено застучало. Широко открыв глаза, Лора стремительно обернулась, надеясь, что это все лишь галлюцинация. Но галлюцинация оказалась пугающе реальной.
На Дирке были повседневные джинсы и спортивный свитер с надписью «НЬЮ ЙОРК», но выглядел он не менее эффектно, чем тогда в ресторане. Не смущаясь, он смотрел откровенно жадными глазами на ее обнаженное тело.
— Как ты сюда попал? — с трудом проговорила она, закрываясь полотенцем.
Дирк сунул правую руку в карман джинсов, вытащил связку ключей на кольце и принялся небрежно вращать их на указательном пальце.
Лора чуть не застонала. Как могла она забыть, что у него остались ключи от квартиры! Должно быть потому, что он никогда ими не пользовался.
— Я позволил себе зайти часов в девять, — сказал он, положил ключи на место и беззаботно прислонился к дверному косяку. — Тебя не было…
— Так ты уже давно здесь! — ахнула она.
— Я сидел на диване и терпеливо ждал, когда ты примешь ванну и… будешь готова.
Застыв, она увидела, как он перевел взгляд на зеркало за ее спиной. Она чувствовала, как его глаза медленно скользнули по ее отражавшейся в зеркале нагой спине и остановились на обнаженных бедрах.
— Тебе интересно? — язвительно воскликнула она и быстро обернула полотенце вокруг стана на манер индианок.
Он улыбнулся с насмешливой иронией.
— Какая девственная невинность! Ты забыла, что я уже имел счастье видеть все это.
— Нет, — отрезала она, — не забыла. Но тогда мы жили вместе, и я думала, что ты любишь меня. Теперь можешь удовлетворять свой интерес к женскому телу с Виргинией.
Его улыбка стала еще шире, и Лора ощутила, как от томительного предчувствия по спине побежали мурашки.
— Ты выглядишь чертовски соблазнительно, когда начинаешь сердиться, тебе это известно, дорогая? Ты вся так и пылаешь, глаза горят, а грудь бесподобно опускается и поднимается, словно нарочно дразнит…
Лора отчаянно пыталась успокоиться, но все впустую. Опять началось мучительное раздвоение. Ее охватил гнев вперемешку со страстью. В ней словно боролись два существа; одна ее половина хотела яростно вцепиться в Дирка, вторая — та, которая отказывалась понять, что этот человек не заслуживает больше ее любви, хотела бы прижаться к нему всем телом, бешено целовать, забыть в его объятиях всю тоску прошедшего года.
