Леона Шелл - Это всё она
— Конечно…
Показалось ей, или в глазах Хуана и впрямь мелькнуло удивление, прежде чем он встал и пошел в стоявший рядом павильон, чтобы сделать заказ? Дора откинулась на спинку стула, наслаждаясь лучами теплого солнца. Неужели лечивший Мириам врач был прав, утверждая, что личность и дух Доры угнетены и подавлены огромной ответственностью? Девушка задумалась. Милый Ренольд… Он, хотя и неохотно, поддержал ее, когда она отказалась поместить Мириам в больницу для стариков, и всегда восхищался решимостью внучки сделать для бабушки все, что в ее силах.
Позже, когда Ренольд нашел ее рыдающей после похорон, он гладил ей руки, утешал, словно маленького ребенка, и целовал в макушку. И еще советовал устроить длительный отдых и учиться жить в реальной жизни, а не в той, которую создал поврежденный рассудок больного человека. Она послушалась его, но все же не до конца вышла из некоей душевной летаргии. А теперь вот оказалась вовлеченной в новый кошмар. Только на сей раз все было по-другому. Теперь ей приходилось противостоять мужчине в расцвете лет, физически и душевно здоровому, но она не собиралась угождать и подчиняться ему.
Через два часа они допили кофе, и Хуан расплатился по счету. Затем он встал из-за стола, властно взял Дору за локоть и строго сказал:
— Пора идти, красавица.
— Разве? — Войдя в роль, которую она решила играть до конца, девушка надула губы. — Почему?
— Потому что к тому времени, когда ты снова встретишься с Марио, я намерен ввести твою беспорядочную жизнь в какие-то рамки!
— Животное! — Она презрительно сверкнула глазами, прежде чем поняла, что настоящая жена Марио вполне заслуживала такого мнения о себе. Внезапно ее осенило: — Вы же слышали, что ваш брат сказал в больнице! Он во мне не нуждается. И просил отослать меня.
— Ничего удивительного, не так ли? Я и не ожидал счастливого воссоединения супругов. Единственной причиной того, что я отвез тебя к Марио, было желание дать ему знать, что я тебя поймал. Успокоить его тем, что в конце концов ты ответишь за свои грехи. Он действительно будет рад видеть тебя, когда поймет, что ты целиком в его власти. А теперь идем!
Девушка пошла за спутником, пряча довольную улыбку. Наконец-то ей удалось вывести Фламинга из себя!
Они шли по извилистой тенистой тропинке, на которую свернули с дороги. Было приятно после жары и пыли очутиться под сенью деревьев, в тишине, нарушаемой только шумом близкого прибоя. Хотя Хуан сказал, куда они идут, никакими словами нельзя было описать дикую красоту того вида, который через сорок минут пути открылся ее глазам.
Лес поредел, тропинка резко пошла под уклон, и Дора неожиданно увидела пляж. Крохотный, расположенный в бухточке между двумя утесами, он скрывался в тени. Наверно, именно поэтому здесь так пустынно: ни играющих детей, ни загорающих молодых людей — никого. Но в этой пустынности была торжественная суровая красота.
Дора быстро сбросила босоножки — ей не терпелось пошлепать по воде. Но тут Хуан преградил ей путь.
— Осторожно. Это небезопасно. — Он поймал ее за руку и заставил остановиться.
— Я просто хотела намочить ноги, — возразила она, подняв умоляющие глаза. Легкий ветерок трепал ее рассыпавшиеся по плечам волосы.
— Тогда пойдем вместе.
Они спустились с каменистого обрыва на пляж. Хуан все время держал ее за руку. Его парусиновые туфли намокли в волнах, которые набегали на берег и с шипением откатывались назад.
Как только прохладная вода коснулась ее ног, девушка моментально забыла обо всем на свете. Радостный возглас вырвался из груди; она подняла лицо к небу в желании слиться с окружающей природой.
— Может быть, хватит? — мягко прозвучало рядом. Лишь тут Дора пришла в себя и вспомнила о стоявшем рядом Хуане. Его сильные пальцы сжимали ее плечо, и девушка невольно обратила внимание на то, что одежда спутника гораздо меньше подходит для таких прогулок, чем ее собственная.
— Ой, извините… — Она посмотрела на его промокшие туфли и подвернутые брюки, тем не менее пострадавшие от соленой воды. — Ваша одежда намокла…
— Высохнет, — прервал ее извинения Хуан. — Будь осторожна на мокрых валунах. Если ты упадешь и сломаешь ногу, мне придется всю обратную дорогу нести тебя на руках.
— Да, такого допустить нельзя, — легко согласилась она, вкладывая в свои слова двойной смысл. — Не беспокойтесь. Я очень ловкая.
И она доказала это, без приключений выйдя из полосы прибоя, а затем легко взбежав на обрыв, где оставила свои босоножки.
— Куда теперь? — спросила Дора, надев обувь и поворачиваясь к своему спутнику.
— Это зависит от тебя. — На лице Хуана застыло странное выражение. — Чего бы ты хотела?
— Я об этом как-то не думала… — Ее голос замер. Казалось, каждая клеточка наполнилась электричеством. Дора облизнула пересохшие губы, ощутив вкус соли, и провела рукой по влажному лбу.
— А ты бы подумала.
Он подошел к ней ближе, и Дора ощутила тепло, исходившее от его тела. Смущенная чем-то девушка запустила руки в волосы и потрясла головой, словно пытаясь перебороть охватившее ее странное оцепенение. Но атмосфера вокруг становилась какой-то наэлектризованной. Обеспокоенная, она подняла руку и потрогала то место на предплечье, где оставили невидимый след пальцы Хуана.
Он проводил ее движение взглядом затуманенных глаз, а затем снова взял Дору за руку, не обращая внимания на ее тихий возглас, притянул к себе и прижал к своему телу. Пальцы Фламинга запутались в каштановых волосах; поддерживая голову девушки, он нагнулся и лихорадочно впился в ее губы.
Она не могла… не должна была отвечать на этот поцелуй. Но в неравной борьбе разума и тела победу одержало последнее: как только язык Хуана нежно коснулся ее языка, она почувствовала, что теряет способность разумно мыслить и медленно растворяется и исчезает, как кубик льда в напитке, поданном в жаркий летний день. Шаг назад, и ее податливое гибкое тело оказалось прижатым к стволу дерева. Ей некуда было отступать от статной фигуры Хуана, оказывавшего на нее магическое действие. Дора чувствовала упругие мужские бедра. Он настойчиво прижимал девушку к себе, отчего ее груди напряглись.
Она пыталась протестовать, но Хуан не позволял вырываться ее жалобным звукам, прижавшись таким жарким и страстным поцелуем, что в конце концов руки Доры, старающиеся оттолкнуть Фламинга, бессильно повисли на его плечах. Ее сжигал внутренний огонь, разжигаемый телом сильного мужчины, прикосновения которого были мучительно сладкими. Ее собственное тело уже сдалось. Только один рассудительный, холодный участок мозга сигналил об опасности и призывал к сдержанности.
