Кейт Хьюит - Не бойся быть моей
Если бы это было правдой!
– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнес Антониос, и Линдсей открыла глаза от удивления.
– Да? – спросила она недоверчиво.
– Ты думаешь о своем заболевании.
Она замерла.
– Ну, отчасти, – осторожно сказала она.
– Я об этом думал, – продолжал он, наклонившись вперед, словно забыв о нетронутой еде. – Мы можем пойти на взаимные уступки, Линдсей.
– Уступки, – повторила она, морщась.
Она ненавидела это слово.
– Попробуем приспособиться, – поправил себя поспешно Антониос. – Ограничим твои появления на публике. Будем жить отдельно от всех, в собственной вилле. Даже можно сократить количество всяких званых вечеров, и со временем, я надеюсь, ты…
– Прекрати, Антониос, – оборвала она его. – Хватит.
Он откинулся на спинку, недоуменно глядя на нее, и во взгляде его проскальзывало раздражение.
– Я думал, тебе по душе будет мое предложение.
– Об уступках?
– Ты просто придираешься к словам.
– Нет, неправда. – Линдсей отрицательно покачала головой, тоже откидываясь на спинку. – Я не хочу, чтобы ты делал мне уступки, Антониос. Не хочу, чтобы ты просто терпел меня.
– Но это не так, – перебил он ее резко. – Я же сказал, что люблю тебя. Я хочу спасти наш брак, Линдсей, и пытаюсь идти тебе навстречу.
– Я знаю, – ответила Линдсей. – Но этого недостаточно, Антониос. Я лишь сделаю тебя несчастным, потому что тебе нужная другая женщина.
– А может, позволишь мне самому решать, что мне нужно?
– Ты и впрямь хочешь иметь жену, прячущуюся ото всех и не желающую быть с тобой рядом?
– Со временем… – снова начал он, и она отчаянно закачала головой:
– Я не хочу, чтобы ты меня переделывал, Антониос.
– Но ты же сама сказала, что много работала над собой, чтобы контролировать свое состояние. Я просто хочу помочь тебе в этом.
Линдсей закрыла глаза.
– Ты будешь во мне разочарован, потому что я никогда не буду соответствовать твоим ожиданиям.
– Позволь мне решать самому.
– Нет, не позволю. Я не хочу, чтобы потом ты оставил меня ни с чем, решив, что с тебя довольно.
– Я так не сделаю! – выкрикнул он. – Я никогда не разорву наш брак.
– Ты имеешь в виду меня? – не удержалась Линдсей от ехидного замечания.
– Нет, я говорю о твоей матери, – поправил ее Антониос. – Потому, что ее жизнь оказалась не такой, как она себе представляла. Тебя, Линдсей, наш брак тоже разочаровал?
Кровь отхлынула от ее лица, и в голове внезапно не осталось ни одной четкой мысли.
– Не могу поверить, что ты это сказал, – прошептала она.
– Черт возьми, я стараюсь бороться за наш брак, найти компромисс. Что в этом плохого?
– То, что твой компромисс построен на утверждении, что я останусь в Греции и буду стараться стать тебе хорошей женой, – вырвалось у нее. – А ты даже не спрашивал меня, хочу ли я этого.
– У меня традиционные представления о браке, – сдержанно ответил Антониос. – Конечно, я хочу, чтобы моя жена была рядом со мной. А ты мне говорила, что хочешь поехать в Грецию, что в Нью-Йорке тебя больше ничего не держит.
– А еще я тебе говорила, – напомнила Линдсей, – что я была в тот момент очень одинока. Но правда в том, Антониос, что там у меня была своя жизнь. Да, может, незаметная: немного друзей, неброская работа. Но мне все это нравилось, и я не хочу все это бросать, чтобы стать подобием женщины, которая тебе нужна.
Они неотрывно смотрели друг на друга. Внезапно Антониос отбросил салфетку.
– Боже, я не знаю, что мне делать, – пробормотал он, проводя рукой по волосам.
Линдсей опустила глаза в тарелку, чувствуя, что сейчас заплачет. Может, она и впрямь ведет себя неправильно. Несправедливо. Антониос ведь старался, организовал романтический ужин, пытался облегчить ее жизнь в Греции. Может, стоит ему уступить? Найти способ спасти их брак.
– Я никогда не думал, что переезд в Грецию станет для тебя такой проблемой, – медленно произнес Антониос. – Я так хотел привезти тебя сюда, чтобы ты разделила мою жизнь. Потому что я тоже был одинок, Линдсей, и ты была мне нужна, хотя тебе могло показаться иначе.
Линдсей едва сумела вымолвить:
– Антониос…
– И я хочу, чтобы ты тоже хотела разделить мою жизнь со мной, – продолжал он настойчиво. – Но ты этого не хочешь.
Слеза скатилась по ее щеке.
– Все не так просто.
– Разве нет? – Он холодно посмотрел на нее. – Нет, Линдсей? Ты даже не хочешь попробовать.
«Потому что я боюсь, что не справлюсь, боюсь, что ты отвергнешь меня, сделаешь больно», – пронеслось в ее голове.
Мысль эта была такой неожиданной, что Линдсей замерла в изумлении: оказывается, ее ожидания и переживания по поводу жизни и работы в Греции совсем ни при чем. Оказывается, она просто боялась – и это был тот же страх, что преследовал ее с девятилетнего возраста, когда мать ушла, потому что разочаровалась в них с отцом. Линдсей боялась, что это снова случится, но не признавалась себе в этом.
В памяти всплыла та ночь, когда Антониос сделал ей предложение и попросил поехать с ним в Грецию.
Они лежали на огромной кровати в номере отеля «Плаза», все еще не отдышавшись от страстного секса. Антониос взял ее за руку, погладил по бедру, задержавшись на крутом изгибе, и произнес хриплым голосом:
– Никогда не думал, что смогу так влюбиться, что мне так повезет.
Она смахнула слезы и ответила:
– И я не думала.
– Мы самые счастливые на свете, – улыбаясь, сказал он и поцеловал ее.
Линдсей была согласна: ей казалось, будто встреча с Антониосом была чем-то наподобие крупного выигрыша в лотерею – совершенно невероятным и сказочным. Она ощущала себя любимой и желанной, и после долгого одиночества и страданий ощущение было удивительным.
И оно еще больше усилилось, когда он встал и опустился на колени, взяв ее руки в свои.
– Я люблю тебя, Линдсей, больше жизни. Выйдешь за меня?
Она увидела любовь в его глазах, почувствовала ее и, не сомневаясь ни секунды, ответила:
– Да, Антониос, я согласна.
Они поженились на следующий же день, добившись специального разрешения. Что бы было, если бы они не спешили тогда?
– Я никогда не чувствовала, что мама мной довольна, – медленно произнесла Линдсей. – Я постоянно ее разочаровывала, и это меня очень огорчало. Она подолгу не разговаривала со мной каждый раз, когда я ее подводила. Однажды молчание продлилось целую неделю.
На лице Антониоса отразились сочувствие и боль.
– Это ужасно, Линдсей.
– И это очень сильно сказалось на мне, – продолжала Линдсей. – Но я знаю, что я больше никому не позволю так со мной обращаться.
Муж нахмурился, лицо его потемнело.
– Я никогда бы не обошелся с тобой так.
