Ирена Гарда - Каскадер и амазонка
Собрав все свои силы, она села на металлической кровати, стоящей у стены узкой холодной комнаты, больше похожей на камеру Алексеевского равелина, где она когда-то, в другой жизни, была на экскурсии. Ужасно хотелось пить, но в комнатушке не было ни капли живительной влаги.
Всю эту неделю Алиса вела неравную борьбу со своими похитителями. Силы ее медленно угасали, но воля, казалось, крепла с каждой минутой, не позволяя мгновенной слабости или мольбе о пощаде сорваться с запекшихся губ.
Надо отдать должное Французу, он проявил чудеса изобретательности, пытаясь сломить упрямую бабу. В первый день, когда они приехали в этот прилепившийся к холму обшарпанный дом, он был сама галантность, но вскоре, поняв, что показная забота не обманет пленницу, устроил ей настоящий ад. Три дня избиений, насилия и издевательств слились в ее памяти в один сплошной кошмар. В конце концов она просто перестала воспринимать происходящее, превратившись в полуживую куклу, вся воля которой была сосредоточена на слове «нет». Она была уже готова к тому, что доживает последние часы, и даже радовалась предстоящему освобождению от всех земных неприятностей, как в одночасье все снова переменилось. Ее оставили одну, заперев в «келье», и вот уже три дня никто не тревожил ее. Сначала она слабо удивилась, отметив краем сознания, что куда-то пропали мучители, потом, по мере того как оживало ее тело, в душу стала закрадываться тревога: неужели она умрет здесь от жажды и голода?! В темной комнате, куда попадали только крохи света из вентиляционного отверстия под потолком, стояла гробовая тишина, от которой было так же жутко, как от побоев.
Вытянувшись на узкой койке и стараясь не шевелиться, чтобы не разбередить боль, она и не подозревала, что эта пауза – только часть иезуитских замыслов, роящихся в голове ее главного палача.
Поняв, что ни лестью, ни побоями добиться покорности от Алисы невозможно, Француз переменил тактику. Сидя в мягком кресле и попивая добытый Андреем армянский коньяк, он философствовал, глядя, как кружится янтарная жидкость в прозрачном хрустале широкого бокала.
– Человек – странная скотина. Возьмем, например, женщину. С одной стороны, она готова выносить невероятные муки, рожая ребенка, с другой – падает в обморок при виде мышонка. Но еще больше, как утверждают психологи, женщины боятся неизвестности и резких перемен. Вот и наша милая дамочка посидит дня три-четыре взаперти, проголодается, пить захочет, испугается – и станет послушной девочкой.
– А если нет? – приподнявшись с грязного дивана, Андрей швырнул в угол комнаты тщательно проштудированный журнал с голой девицей на обложке. – Если она загнется? И вообще, сколько мы будем здесь сидеть? Или ты ради прекрасных зеленых глаз готов торчать в этой дыре до конца света?
– Я, кажется, слышу нотки ревности? – Француз лениво посмотрел поверх бокала на бывшего мужа Гаевской и криво усмехнулся. – Не твоего ума это дело, но так и быть, из сострадания к мучениям дважды рогоносца скажу, что у меня есть несколько идей. Не забудь: я всегда наказываю непослушных, чего бы мне это ни стоило. Это же надо: так легко удрать от нас в Нью-Йорке! Если бы она не прокололась и не послала письмо этому безмозглому индюку из Флориды с просьбой о работе, мы бы ее ни за что не нашли… Ладно, ладно, это ты догадался с ним связаться… А теперь заткнись и сходи посмотри, что поделывает твоя бывшая. Думаю, что она уже дозрела, чтобы стать примерной девочкой, в противном случае у меня есть пара интересных мыслей на ее счет.
– Например? – встав с продавленного дивана, на котором валялся весь день, Андрей, скорее по привычке, чем по необходимости, проверил револьвер и, сунув его за ремень брюк на спине, выжидательно посмотрел на шефа.
– Например, вы нанесете визит ее китайскому красавчику и привезете его сюда. Представляю, что будет, когда она увидит его, привязанного вон к тому королевскому креслу. – Он сделал плавный жест в сторону стоящего у окна обшарпанного стула. – Под угрозой его жизни она будет вытворять такие чудеса, которые не снились матерым шлюхам.
– Но ведь ты, кажется, никогда не убиваешь американцев?
– Не убиваю. – Француз сделал глоток коньяка и мечтательно закатил глаза. – Нектар и амброзия, а не напиток… Не убиваю, верно. Зачем мне неприятности с полицией? А трупы эмигрантов здесь мало кого волнуют… Но, во-первых, наша барышня ничего не знает о моем рациональном гуманизме, а во-вторых, всегда можно сделать небольшое исключение. Жаль, что Мишаня этого не слышит. Он бы наверняка пришел в восторг от одной мысли свернуть этому китаезе шею… Ну ладно, иди! Только смотри, не суйся к ней в комнату. Нечего тебе там делать.
Андрей неторопливо спустился на первый этаж и, пройдя по коридору, открыл дверь, ведущую в погреб, у которой нес дежурство Мишаня, пол-лица которого занимал огромный кровоподтек, закрывший левый глаз. Увидев смену, бывший спецназовец криво осклабился и, сделав ручищей жест, означающий «счастливо оставаться!», отправился докладывать шефу, что пленница не подает никаких признаков жизни.
Спустившись в подвал, Андрей встал у двери и прислушался. Его окружила тишина. Казалось невероятным, что там, за кирпичной перегородкой, есть живое существо, которое уже третий день как-то существует без еды и воды. Ему стало немного жутко. Достав из кармана ключ, он вставил его в замок и провернул. Нарушая приказ Француза, он оправдывал свой поступок тем, что мертвая Гаевская не нужна никому, но в глубине души ему хотелось позлорадствовать, глядя на мучения «предательницы». Его услужливая память давно забыла, что он сам отдал ее Французу. За эти месяцы он почти убедил себя, что это Алиса бросила его, переметнувшись к более выгодному кавалеру, и он ненавидел ее за свою подлость и ее «измену».
Тихо скрипнув дверью, он вошел в комнату, поморщившись от стоящего там запаха. В помещении почти не было света, и он содрогнулся, представив себя в этом склепе.
Алиса лежала на постели, ее глаза были закрыты, грудь недвижима. Превозмогая себя, он подошел и дотронулся до худенькой шеи, ища пульс, еле заметным биением показывающий, что пленница еще жива.
От прикосновения она не пошевелилась, и Андрей, быстро отдернув пальцы, отвернулся, рассматривая комнату. Почувствовав, что он отвел взгляд, Алиса чуть приоткрыла глаза, взглянула на своего мучителя, пытаясь понять, зачем он потревожил ее почти кладбищенский покой, и вдруг заметила заткнутое за брючный ремень оружие. Револьвер! От радости у девушки заколотилось сердце, и она почувствовала прилив сил, вызванный неистовым желанием вырваться на свободу и ненавистью к этому ублюдку, поломавшему ее жизнь.
