Мод Лэрби - Вечная игра
— Я не то хотела сказать. Все равно вам придется без меня кормить кошек…
— Хорошо, что я хоть на что-то гожусь. — Брент повернулся к ней, не поднимаясь с колен. — Впрочем, если хотите, чтобы я закончил сегодня, помогите мне.
Он наморщил лоб, словно ожидая от нее возражений, но Эмма ничего не сказала.
Она не могла разобраться в своем отношении к Бренту. Чем, например, объясняется нежелание видеть его в своем доме. Не найдя ответа, она побежала наверх, размышляя о том, как быстро привыкла к тому, что это ее дом.
Переодевшись в потертые джинсы и старую рубашку, оставшиеся в шкафу с тех пор, как она в последний раз гостила у бабушки, Эмма оглядела себя в зеркале, с горечью отметив, какой она была эгоисткой, всегда бросая здесь все, что ей было не нужно, предоставляя Мэгги хранить ее вещи. Впрочем, может, потому, что дом Мэгги всегда был и ее домом. От нахлынувших воспоминаний она расстроилась, и у нее даже задрожали руки, так что она с трудом повязала на голову косынку.
Эмма спустилась вниз, и Брент дал ей кисть и банку с краской. Он велел ей начинать сверху, а так как ему нужна была его собственная новенькая стремянка, то Эмма отправилась на кухню за старой деревянной лестницей Мэгги.
Вместе они сдвинули в центр всю мебель и накрыли ее прозрачной пленкой. День еще только начинался, жара еще не стала такой изнуряющей, и они молча принялись за работу.
Брент красил потолок, и Эмма залюбовалась, как он легко и ловко кладет краску широкими свободными мазками.
Она понаблюдала за ним несколько минут, заметив, что он не расходует зря ни силы, ни краску, а когда поймала себя на том, что разглядывает уже не его работу, а игру мускулов на его спине, вспыхнула и осторожно полезла на лестницу, пробуя каждую ступеньку, не обломится ли она под ней.
Когда Брент закончил с потолком, он спустился и стал открывать следующие банки.
— Серая? — Эмма поморщилась.
Он помедлил.
— А что?
— Мне не нравится. — Она скривила губы. — Кто это выбрал?
— Ваша бабушка.
Эмма хмыкнула.
— Странно. Она всегда любила яркие цвета.
— Может, она решила, что пора переходить на более спокойные?
— Нет, это скучно, — сухо проговорила Эмма, не желая сдаваться. — Уж коли я буду здесь жить, то мне и выбирать краску.
— Но вы вроде не собираетесь тут жить, — возразил он, улыбаясь ей своей странной улыбкой. — По крайней мере, через год. Разве вы уже не решили продать дом? Так что какая вам разница!
Конечно, он был прав, однако она ни за что не хотела это признать. На самом деле серый цвет ей тоже нравился, к тому же на стенах он будет выглядеть светлее, чем в банке. Да и с белым потолком серые стены сочетаются как нельзя лучше. В сущности, ей просто нужно было настоять на своем из упрямства. Сохранить между ними границу. Она твердо решила установить с ним всего-навсего добрососедские отношения. Ни в коем случае нельзя позволять ему командовать ею.
— А какие цвета вы выбрали для других комнат?
Он пожал плечами, как-то слишком внимательно рассматривая валик, но Эмме показалось, что в глазах у него замелькали веселые искорки.
— Тот же серый.
— Шутите! Весь дом одним цветом?
— А почему бы и нет? — Брент посмотрел на нее. — Большие банки покупать дешевле.
— Нет. — Эмма решительно сунула кисть в банку.
Брент поднялся на ноги и подошел к ней.
— У нас нет выбора. Краска уже куплена. Да и какое это имеет для вас значение?
— Я буду здесь жить.
Возвышаясь над ним, она должна была бы чувствовать себя уверенно, но скрипевшая под ней лестница лишала ее всех преимуществ положения.
— Всего один год, — возразил он. — Ну потерпите!
— Сомневаюсь, что вытерплю вас!
Она так резко ткнула в него пальцем, что перекладина под ней треснула. Эмма попыталась ухватиться за что-нибудь, но у нее не получилось, к тому же банка выскользнула из рук и краска разлилась на подоконнике. Перекладина еще раз скрипнула, и Эмма отпрянула назад, но каким-то чудом ей все же удалось соскользнуть по ступенькам вниз и встать на ноги. Тут-то у нее и подогнулись колени, но Брент вовремя подхватил ее.
— Что это вы такая неловкая? — тихо спросил он, опасно сверкая глазами. — Надо быть осторожнее.
— Я и так предельно осторожна, — всхлипнула Эмма.
Она сама не заметила, как положила вымазанные в краске руки ему на плечи, наслаждаясь прикосновением к его сильному телу.
— Ну нет. Сначала вы начинаете сердиться, а потом теряете над собой контроль. Мэгги мне много рассказывала о вас, но что у вас такой темперамент — никогда.
— Нет… Я…
Эмма умолкла, не зная, что сказать. Слов у нее на языке вертелось много, но ни одно она не осмеливалась произнести вслух. Какие у него чувственные губы, особенно когда он улыбается, вдруг подумала она. И ей приятно стоять возле открытого окна в комнате, в которой жутко пахнет краской, и ждать, что будет дальше. Она взглянула в его лицо и почувствовала, что краснеет.
Брент все еще обнимал ее за талию. Потом его руки скользнули под рубашку, и она ощутила прикосновение его ладони к спине.
— Я много думал о том, как поцелую вас, — признался он, улыбаясь.
— Правда? — Голос у нее дрогнул.
— Да. Но, наверное, я не буду вас целовать.
— А…
— А вдруг вы меня ударите?
— А…
— Вот-вот. — Он сверкнул глазами, выдавая свою радость и тем самым подтверждая, что его язык лжет.
— Я тоже не хочу вас целовать, — проговорила она, стараясь выпрямиться. Но это было ошибкой с ее стороны, потому что ее губы непроизвольно оказались всего в нескольких дюймах от его губ. Она даже ощутила его дыхание на своем лице. — Вы… Вы… Ох…
— Точно. — Он согласно кивнул и уткнулся носом ей в шею, обдавая ее жарким дыханием. — Кстати, что хорошего в поцелуе?
— Ни…ичего.
Его глаза уже не смеялись.
— О, черт, — пробормотал он и припал жаркими губами к ее губам…
Только очень глупая женщина могла ответить на его поцелуй, разомкнуть губы и обвить руками его шею. И глупая женщина сделала это… и еще…
Пока Эмма наслаждалась вкусом его поцелуя, Брент все крепче прижимал ее к себе. Волна страстного желания поглотила ее, заставляя забыть обо всем на свете. Однако они еще не были готовы к естественному завершению своих ласк. Брент первым сумел взять себя в руки. Оба были смущены и растерянны, оба пытались восстановить душевное равновесие.
С чего это она вдруг бросилась как сумасшедшая целоваться? — казнила себя Эмма. Еще ни разу Дэниел не доводил ее до такого состояния.
Реакция Брента оказалась совершенно непредсказуемой.
