Кетлин О'Брайен - И жизнь подскажет…
— Видите ли, — теперь Джулс почти прямо обращался к Коннеру, хоть и смотрел на Хилари, — всем нам надо научиться принимать мир таким, как есть. Для этого есть два пути. Можно прожить жизнь и набраться опыта, как я. А можно получить от жизни хорошую встряску, и даже не одну. Мой приятель Коннер молод, и встрясок у него в жизни до сих пор не бывало. Его дорога всегда была гладкой, как стекло.
Хилари наконец осмелилась взглянуть на Коннера. Он слушал, плотно сжав губы, бледный, осунувшийся, со страшными черными кругами вокруг глаз. Джулс как-то странно поглядывал на него; в выцветших глазах старика читалось любопытство… и сострадание.
— Но вот что мне кажется, сынок: дать тебе сейчас чурбан красного дерева — ты с ним справишься куда лучше, чем в те времена! Правду я говорю?
Коннер покачал головой, вертя в руках деревянного дракона.
— Не знаю, Джули. Просто не знаю. И пробовать не хочу.
— Я слышал о несчастье с Томми, — помолчав, заговорил Джулс. — Какая беда! Добрый был мальчуган… — Он поднял глаза на Коннера, по-прежнему терзавшего дракона. — Впрочем, что ж это я — «мальчуган»? От него ведь вдова осталась, да еще, я слыхал, и малыш на подходе…
Коннер молчал, не поднимая глаз. Хилари не видела его лица, видела только, как бьется жилка на виске. Она поспешила прервать напряженное молчание.
— Вы правы, Джули, — заговорила она. — Томми женился на Марлин за три месяца до своей гибели. Ребенок родится через пару месяцев. — Она бросила опасливый взгляд на Коннера — тот не поднимал головы. — Я — кузина Марлин и приехала к ней в гости.
Джулс усмехнулся.
— Правильно сделали, мисс. — Он вдруг повысил голос, словно боялся, что Коннер, погруженный в свои мысли, его не расслышит: — А ты, сынок, благодари Бога, что встретил эту девушку. Тебе не хватает мира — в доме, в душе… А она несет с собой мир.
Взгляды Коннера и Хилари встретились; в обоих читалось скептическое недоумение. Хилари едва не прыснула. Мир? Похоже, тут мудрый старик дал маху! Ведь они ни дня не проводят без ссоры!
Заметив этот недоверчивый обмен взглядами, Джулс не на шутку рассердился.
— Дурак ты, Коннер! Я не о тебе сейчас говорю! Эта девушка в мире с собой — вот что главное! А с тобой, дубовая ты голова, даже ангел не уживется, пока ты не разберешься в себе и не поймешь, что для тебя главное… — И он нетерпеливо оттолкнул Коннера от прилавка. — А теперь иди отсюда, не закрывай обзор покупателям. Пойди накорми свою даму. А дракона этого забери с собой. Он мне не по душе. Я думал сделать дракона, а сейчас вижу, что в куске дерева прятался тупоголовый упрямый осел!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Несколько ярдов под покровом огненных кленов они прошли в молчании. Издалека доносился тоненький звон ксилофона — кто-то наигрывал старинную мелодию, смутно знакомую Хилари. Надо спросить у Коннера, что это за песня, хотя бы для того, чтобы прервать молчание.
Она уже открыла было рот, но один взгляд на Коннера — руки в карманах, угрюмо ссутуленные плечи — заставил ее изменить решение. Хоть она почти ничего не знала о взаимоотношениях двух братьев, но догадывалась, что Коннеру не слишком приятно было выслушивать многозначительные замечания Джулса.
Хилари отвернулась, не желая смущать его даже взглядом. Пусть останется наедине с собой. Она не из тех, кто боится молчания.
Так прошли они мимо дюжины прилавков, уставленных великолепными образцами ручной работы. Со всех сторон их окружали одеяла с ручной вышивкой, резные кресла-качалки, забавные куклы, ксилофоны из вишневого дерева, на полированных изгибах которых играло неяркое осеннее солнце, но Коннер, погруженный в свои мысли, ничего не замечал. Хилари с трудом поспевала за его широким шагом, на ходу смущенно улыбаясь обескураженным торговцам.
Полог алых листьев постепенно темнел, и пробивающийся сквозь них свет становился почти багровым. Хилари вздрогнула и запахнула жакет, крепче прижав к груди куклу. Солнце клонилось к закату, и блекнущие лучи его уже не проникали сквозь рубиновую завесу.
— Холодно?
Хилари удивленно подняла глаза. Когда Коннер успел выйти из глубокой задумчивости?
— Да, немного, — ответила она. — Кажется, ветер поднимается.
«Глупее фразы не придумаешь!» — тут же мысленно обругала себя она. Ледяные порывы ветра продували аллею насквозь; листья срывались с веток и, кружась в прозрачном холодном воздухе, падали наземь. Один листок застрял у Коннера в волосах, еще несколько лежали на плечах.
— Боже мой! — воскликнула Хилари, обратив внимание на себя, — волосы растрепались, в них запутались листья и сухие веточки. — В каком я виде! — продолжала она, лишь бы не молчать. Коннер не отрывал от нее глаз, и Хилари опасалась, что он сейчас…
Да, именно это он и сделал.
— Идите сюда, — позвал он и как ни в чем не бывало обвил ее плечи рукой и прижал к себе, закрыв своим телом от ветра. — Так лучше?
Не обращая внимания на то, как напряжено и неподатливо ее тело, он начал растирать ей плечи. Словно электрический ток пробегал по коже в тех местах, которых сквозь кашемировые рукава жакета касалась его ладонь.
— Да, — ответила она. — Гораздо лучше, спасибо.
Хилари говорила правду. Она невольно расслабилась, убаюканная теплом и ритмичным, почти гипнотическим поглаживанием… «Не расслабляйся, Хилари!» — предупредила она себя, судорожно распрямляя спину. Это не любовное объятие, а галантный жест. Будь у Коннера куртка, он попросту накинул бы ее ей на плечи.
— А не пора ли нам поискать Марлин и Терри?
Хилари от души надеялась, что пора. И даже если нет — не мешает напомнить ему (и себе тоже), что их уединению скоро придет конец.
Как и ожидала Хилари, он снял руку с ее плеча и взглянул на часы, позволив ей отодвинуться на несколько дюймов. И тут же Хилари, лишенная тепла его тела, ощутила озноб и стиснула зубы. Нет, больше она не позволит себе дрожать — уж лучше замерзнуть насмерть!
— Действительно, пора. — Голос его звучал бесстрастно, не выдавая никаких чувств; и больше он не пытался класть руку ей на плечо. — Но мы почти на месте. До меня уже минут пять доносится аппетитный запах луковых чипсов.
Хилари кивнула, хоть сама в последние пять минут не чувствовала ничего, кроме тепла его руки. Но, потянув носом воздух, она поняла, что Коннер прав.
— Куда нам идти?
— Сюда.
Они протиснулись между прилавками и оказались на площадке, уставленной деревянными столами. Здесь продавались всевозможные лакомства, обычные для ярмарок и народных гуляний: пирожки с начинкой, сахарная вата, пицца, жареные цыплячьи ножки, хот-доги, шипучка всех сортов и, конечно, ароматные луковые чипсы.
