Шарон Фристоун - Отныне и вовеки
— Откуда ты знаешь, что со мной заговаривали? — На мгновение Лив от удивления даже забыла про его гнев.
— Хозяин кафе сообщил мне об этом с искренним удовольствием. И потребовал, чтобы я оплатил время, которое он предоставил тебе в своем баре, — с откровенной издевкой произнес Мартин.
Кровь отхлынула от щек Лив.
— Ты заплатил, и это был действительно квартал красных фонарей? — Застыв на месте, она вгляделась в него в надежде, что он просто очень глупо пошутил. — Нет, ты, наверное, ошибся. Я выбрала это кафе только потому, что там уже сидела в одиночестве женщина, и… — Лив осеклась, потрясенная собственной наивностью. — Ты хочешь сказать… — ахнула она.
— Вот именно. Дама пришла туда на работу. Определенный процент ее заработка идет хозяину за разрешение воспользоваться столиком, так что и к тебе он отнесся так же…
— Бог ты мой! — Лив не удержалась, ее полные губы растянулись в улыбке, и в конце концов она расхохоталась. — То есть он решил, что я тоже вышла на охоту? — давясь от смеха, выговорила она. Великий Мартин Холлистер из славного рода Родригеш Андраде вынужден был оплатить время, которое было отведено проститутке. Это действительно очень смешно, неудивительно, что он так обозлился.
— Так тебе еще и весело? — прошипел Мартин. — Интересно, ты так же веселилась бы, если бы тот мужик не принял твоего отказа? — Неуловимым движением он обвил рукой талию Лив и тесно прижал ее к своему телу. Потом наклонился и поцеловал ее. — Что бы ты тогда делала? — прошептал он ей прямо в губы.
Лив начала было протестовать, но Мартин зажал ей рот новым поцелуем. Его губы были твердыми и требовательными, язык проник в рот Лив. Результат был ошеломляющим. Сердце застучало так, что отдавалось в ушах. Лив сделала попытку не ответить на чувственный призыв Мартина. Но он обхватил ее ягодицы, притянул вплотную к своим бедрам, и Лив, к своему смятению, остро ощутила всю силу его желания. Другая рука Мартина проникла за корсаж платья и, спустив бретельку с плеча, обхватила грудь.
Здравый рассудок взрослой женщины говорил, что надо оттолкнуть его, что все это — обыкновенная животная мужская агрессия, но тело вело себя так же, как тогда, когда ей было восемнадцать. Тонкие руки Лив сами собой обвились вокруг шеи Мартина, и она стала двигаться в такт его движениям, трепеща от безумного желания, скрыть которое не могла. Она с трудом перевела дыхание, когда Мартин оторвался от ее губ и снова стал ласкать ей грудь.
— Не надо, — простонала Лив, содрогнувшись от наслаждения.
— И это все, что ты умеешь делать? — Губы Мартина скривились в насмешливой улыбке, а рука, оставив ее грудь, обхватила шею и заставила Лив откинуть голову.
— Попробуй еще раз, Лив.
— Не могу, — прошептала Лив, склонив голову, и ее руки, соскользнув с его шеи, бессильно повисли вдоль тела. Проблеск истины, мелькавший в ее сознании в течение всех трех дней после их новой встречи, внезапно превратился в озарение. Неужели она до сих пор его любит? Лив не знала ответа, но Мартин был единственным мужчиной на свете, кто мог смести все ее защитные бастионы в мгновение ока одним своим прикосновением. Больше ни с кем она такого не чувствовала. Его такой знакомый запах, мускулистое тело, сжимавшее ее в объятиях, пробудили ее к жизни, и она снова познала желание, перед которым была не в силах устоять. Хоть через восемь лет, хоть через восемьдесят, ее тело всегда будет узнавать его — до самой смерти. Осознание этого привело Лив в ужас.
— Ах не можешь! — Мартин внезапно перестал ее терзать, поправил бретельку и отодвинулся. — Ты по-прежнему раба своей чувственности. — Он внезапно развеселился. — Что ж, полагаю, когда ты станешь моей женой, мне придется хорошенько следить за тобой.
Лив вспыхнула гневом, и слабости как не бывало.
— Я сама могу о себе позаботиться, Мартин. Я это делала довольно долго. — Он считает ее немногим лучше обыкновенной шлюхи. Лив понятия не имела почему, но и разубеждать его не собиралась. Пусть считает, что она готова с легкостью отдаться любому мужчине. Все лучше, чем если он узнает, что он единственный мужчина, способный ее так завести. — Следи лучше за своей любовницей и оставь меня в покое.
Мартин смерил ее уничтожающим взглядом.
— По-моему, любовница мне не понадобится, — насмешливо заметил он. — Твоя реакция говорит о том, что тебя будет для меня вполне достаточно. Хотя бы на первое время, — равнодушно закончил он.
Лив резко вскинула голову, возмущенная наглостью этого заявления. Она-то знала, что он лжет, ведь, что ни говори, а вчерашний вечер он провел с любовницей. При одной мысли об этом ее глаза стали метать зеленые молнии. Однако слова, вертевшиеся у нее на языке, замерли, ибо в эту минуту раздался стук в дверь и голос Майкла спросил:
— Мартин, можно с тобой поговорить?
Мартин прошел мимо Лив и отпер дверь.
— А я хочу поговорить с тобой, — отрезал он, когда Майкл вошел в кабинет.
Молодой человек бросил взгляд сначала на дядю, затем на Лив, и его глаза широко распахнулись, словно его внезапно осенило. Волосы Лив были в полном беспорядке, а чуть припухшие губы выдавали ее с головой.
— Я вижу, ты нашел Лив, — заметил Майкл, и на его лице расплылась широкая улыбка. — Или вы двое с самого начала планировали провести утро только вдвоем, как мы с Кэрол?
Лив тихо ахнула, а губы Мартина сжались в тонкую полоску. Так вот оно что — юная парочка нарочно удрала от дуэньи. Мартин крепко ухватил Лив за локоть.
— Иди к себе и собери вещи, — велел он, — с Майклом я сам разберусь. — Его голос звучал обманчиво мягко, и это, как затишье перед бурей, не предвещало ничего хорошего.
Не успела Лив закрыть за собой дверь, как услышала резкий голос Мартина, обрушившийся на Майкла. Ей даже стало жаль юношу. Но не так жаль, как себя саму. Сознание того, что она до сих пор пылает страстью к такому тирану, как Мартин, наполняло ее горечью и стыдом. Оно подрывало самую основу ее уверенности в себе. Неужели это она, годами самоотверженно боровшаяся за права женщин! Будучи врачом, Лив всегда глубоко возмущалась женщинами, продолжавшими покорно жить с мужьями-деспотами, а теперь сама оказалась в таком же положении.
Совершенно подавленная, Лив спустилась к обеду последней. Мартин при ее появлении вскочил на ноги, и сеньор Жоао тоже сделал попытку подняться.
— Прошу вас, не вставайте, — воскликнула Лив. — Я ведь опоздала.
— В мои времена вежливость по отношению к даме была для благородного человека обязательна, — возразил сеньор Жоао. И, бросив неодобрительный взгляд на правнука, и не подумавшего встать, прибавил: — Хотя молодежь об этом забывает.