Рэчел Линдсей - Сердце женщины
– Надеюсь, вам нравится эта игра? – поинтересовался он.
Она посмотрела на квадратики с числами, нарисованные на зеленом сукне, и ответила:
– Я никогда прежде не играла.
– Я вас научу.
– Мне, наверное, лучше сначала посмотреть.
– Лучший способ научиться – это сыграть.
Пока она раздумывала, как поступить, он занял свое место во главе стола.
– Делайте ставки, господа, – объявил он. – Ставка в шесть пенсов вас устроит?
По удивленным взглядам присутствующих Люси догадалась, что такая ставка не была в Чартерсе обычным делом, и инстинктивно поняла, что он сделал это ради нее. Что за удивительный человек! Холодный, высокомерный и одновременно такой чуткий.
Он сделал ей знак сесть рядом, и она неловко опустилась на соседний стул. Правила оказались просты, и она быстро освоила их. Вскоре девушка уже вовсю наслаждалась игрой. Правда, она все еще смущалась в его присутствии и время от времени ловила себя на том, что смотрит на него, а не на вращающееся колесо, зачарованная тем, с какой тщательностью он делает ставки. Глядя на него, можно было подумать, что игра идет на шестьдесят фунтов, а не на какие-то жалкие шесть пенсов. Она почувствовала, как улыбка кривит ей губы, и прикрыла рот рукой.
Видимо, сделала она это недостаточно быстро, так как он заметил, что она улыбается.
– Что вас так забавляет?
– Вы. – Она показала на его руку, занесенную над красным полем. – Вы играете так, будто эти фишки действительно чего-то стоят.
– Я играю, чтобы выиграть, а ставки не имеют значения. Игра – вот что важно.
– Вам нравится выигрывать? – спросила она.
– Я должен выигрывать. – Он говорил тихо, но с таким напряжением, что по спине у нее пробежал холодок, хотя в комнате было довольно тепло.
– Но что случится, если вы проиграете?
– Я никогда не упускаю то, что хочу.
– И женщину тоже? – спросила она, слишком поздно вспомнив о том, что рассказывал Барри про его неудачный роман.
– Женщину я однажды потерял, – последовал невозмутимый ответ, – но это была моя собственная ошибка. Я позволил эмоциям возобладать над разумом.
Эти слова напомнили ей о Мюррее, и снова она поежилась, более, чем когда-либо, осознавая, какую опасную игру затеял молодой художник, решившись бросить вызов Полу Харлоу. Как же осторожно должна она действовать, если хочет, чтобы ее вмешательство не принесло вреда вместо пользы.
Размышляя подобным образом, она позволила выходным идти своим чередом, не избегая намеренно хозяина дома, но и не ища с ним встречи.
В воскресенье сразу после обеда Харлоу уехал осматривать поместье; Синди объявила о своем намерении посетить жену одного из арендаторов, которая только что вернулась из больницы после родов, а тетя Беатрис отправилась к себе отдохнуть перед ужином.
В другое время Люси присоединилась бы к Синди, но накануне она поздно легла и теперь чувствовала себя усталой. Так что она осталась дома и устроилась в библиотеке, читая газеты и просматривая заинтересовавшие ее книги. В камине, как обычно, горел огонь.
Тепло от камина в сочетании с выпитым за обедом бокалом вина навеяло дремоту, и Люси, прикрыв глаза, погрузилась в волшебное забытье где-то между явью и сном.
Звук открывающейся двери потревожил ее, она подскочила и увидела перед собой Пола Харлоу. Заметив, что юбка задралась слишком высоко, она смущенно поправила ее и поднялась. Сердце ее бешено колотилось в груди, а руки дрожали так заметно, что ей оставалось лишь надеяться, что он этого не заметит.
– Здравствуйте, – пробормотала она. – Ну, как прошел день… удачно?
Банальность вопроса была настолько очевидной, что они оба улыбнулись.
– Да, – ответил он, – а погода была ужасной!
Он подошел ближе, и она увидела, что он выглядит даже более усталым, чем в день приезда. Охватившее ее желание – внезапное и необъяснимое – разгладить прорезавшие его лоб морщины, дотронуться до его губ было таким сильным, что она поспешно сделала шаг назад. При этом она наступила на каминную решетку и непременно упала бы, если бы он не подхватил ее. Его рука была такой надежной, что она позволила себе опереться на нее.
– Вы дрожите, – заметил он. – Это от страсти или от нервов?
– От нервов. Вы напугали меня до смерти!
Он улыбнулся:
– Ваши ответы всегда непредсказуемы. Обычно я наперед знаю все, что может сказать женщина.
– Как это, наверное, скучно!
Он пожал плечами и взял одну из книг, которые она отобрала для чтения.
– Джон Донн. Это ваш любимый поэт? Разговор о поэзии помог Люси вновь обрести утраченное достоинство.
– Мне скорее нравится то, как он пишет, чем то, что он пишет.
– Вы не разделяете его мнение о женщинах?
– Определенно нет. Оно слишком цинично. Большинство женщин вовсе не такие бессердечные лгуньи и предательницы, какими он их описывает.
– Но так он их видит. – Пол скривил губы. – И так их вижу я.
– Если это правда, мне жаль вас.
Слова сорвались у нее с языка прежде, чем она смогла их удержать, но он не обиделся, а лишь холодно произнес:
– Говоря это, я не имел в виду вас, мисс Гренджер.
– Возможно, вам стоило бы, – ответила она.
– Что вы хотите этим сказать? Я считаю вас единственной женщиной, которая могла бы опровергнуть мнение Донна.
Люси облизнула внезапно пересохшие губы. Это был совсем не подходящий момент для того, чтобы начать деликатный разговор о Мюррее Филлипсе. Но, к своему удивлению, она вдруг поняла, что уже торопливо рассказывает Полу всю историю, начиная со своей первой встречи с художником и заканчивая решением не препятствовать Синди видеться с ним.
Пол Харлоу выслушал ее, не проронив ни слова. Его лицо оставалось совершенно бесстрастным, пока она мямлила и заикалась.
Когда он, наконец, заговорил, его голос был полон ледяного презрения:
– Хорошенькая история, мисс Гренджер. Моя сестра нарушает свое обещание, а вы ее поощряете и всячески способствуете.
– Я делала то, что, по-моему мнению, было хорошо для Синди.
– Кто вы такая, чтобы судить об этом?
– Я должна была принять решение. Мне казалось, что вы мне доверяете.
– Это вовсе не вопрос доверия, по крайней мере как вы его понимаете. Я объяснил вам, чего хочу от вас и почему прошу приехать, а вы, похоже, сделали все с точностью до наоборот.
– Да поймите вы, у меня не было выбора, – взмолилась она. – Неужели не ясно?
Он подошел к камину и стал пристально смотреть на огонь.
– На самом деле я вас не виню. Это все Синди. Она дала мне обещание и…
– Вы вырвали его у нее. А это совсем другое дело.
Он замолчал, а потом кивнул, соглашаясь:
– Вы считаете, я слишком многого требую от людей?
