Мэдлин Бейкер - Взгляд ястреба
Карли тяжело опустилась на диван. Он разведен. Почему нельзя было сказать об этом раньше? Если Зейн действительно любит ее, как он мог скрыть от нее свое прошлое?
— Вы давно в разводе?
— Шесть лет.
Карли нахмурилась.
— Сколько же длился ваш брак?
Его дочери не больше шести или семи лет. Он, наверное, развелся прежде, чем высохли чернила на свидетельстве о браке.
— Я развелся с Элейн, когда Кейти было три месяца. Мы были женаты менее года.
— Почему вы расстались?
Зейн сел на стул, мрачно глядя на нее.
— Я познакомился с Элейн, когда выступал на родео. Она была юной и хорошенькой, а я был молод и глуп. — Он печально покачал головой. — Она ездила за мной из города в город и… В конце концов, я взял то, что она предлагала.
Карли молча смотрела на него.
— Она пришла ко мне несколько недель спустя и сказала, что беременна. Ей нужны были деньги на аборт. Я сказал, чтобы она забыла об этом, ей не удастся избавиться от моего ребенка таким образом. Она сказала, что я не смогу помешать ей и что она найдет деньги где-нибудь еще. Наконец, мне удалось уговорить ее выйти за меня замуж и отдать мне ребенка. Она согласилась. — Зейн вздохнул. — Когда родилась Кейти, она полюбила ее и передумала. Но она не хотела быть замужем, поэтому мы развелись. Я отнесся к этому безразлично. К тому времени единственное, что мне было нужно, — это моя дочь. Элейн нашла хорошего адвоката. Вышло так, что я плачу ей за содержание ребенка и мне разрешено встречаться с Кейти по воскресеньям, в День благодарения и на Рождество.
— Она прелестный ребенок.
— Я тоже так думаю.
— Бренда знает все это?
— Никто на ранчо не знает, кроме босса.
— Понятно.
Карли не знала, что сказать. Она любит Зейна, но он солгал ей так же, как Ричард. Вернее, он не сказал ей правду. Ее снова предал мужчина, которого она любит. Он должен был честно рассказать ей обо всем до того, как она влюбилась в него, до того, как он впервые поцеловал ее.
— Я не могу поверить, что ты умолчал о своей дочери.
— Мне кажется, я не был готов к этому разговору. Итак, — тихо спросил Зейн, — что мы будем делать?
— Я не знаю.
— Я думал о тебе каждый день, — сказал он. — И каждую ночь.
— Ты мог позвонить мне и сказать это.
— Ты могла оставить мне номер телефона, — возразил он. — Ты могла остаться и рассказать мне о том, что беспокоит тебя. Это избавило бы нас от многих хлопот.
— Извини, — с раскаянием сказала Карли.
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
Она покачала головой. Ей меньше всего хотелось этого.
— Нет. Останешься поужинать?
Зейн кивнул.
— Спасибо.
— Чувствуй себя как дома. Будешь есть спагетти?
— Конечно.
— Подожди немного. Соус уже готов, — встав. Карли направилась в кухню. — Если хочешь посмотреть телевизор, пульт на кофейном столике.
Зейн с радостным удивлением посмотрел ей вслед. Она не выгнала его!
Взяв пульт, он включил телевизор и сел, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги. Ему показалось, что это его дом, а Карли — его жена. Ему было по-домашнему спокойно сидеть перед телевизором и смотреть какую-то глупую комедию, пока Карли готовит ужин в кухне. Зейн закрыл глаза. С тех пор, как он покинул резервацию, у него не было настоящего дома. Когда он ездил с выступлениями, ему приходилось останавливаться в дешевых мотелях. На ранчо он спал в общежитии с остальными ковбоями. В доме, который он купил, живет Элейн…
— Зейн? Зейн, проснись! Ужин готов.
Он открыл глаза и увидел, что Карли смотрит на него.
— Извини, — пробормотал он.
— Не надо извиняться. Что бы ты хотел выпить?
Зейн пожал плечами.
— То же, что и ты.
Он пошел за ней в кухню и сел, куда она указала.
Когда они поели, Карли сложила посуду в посудомоечную машину и налила две чашки кофе.
— Пойдем в гостиную?
— Конечно.
Зейн сел на тот же стул, на котором сидел раньше. Карли протянула ему чашку кофе и опустилась на диван.
— Карли, я уже спрашивал тебя, и сейчас опять задаю тебе этот вопрос. Что мы будем делать?
— Я же сказала тебе, что не знаю. Ты мне солгал.
— Я не лгал тебе.
— Ты должен был рассказать мне все то, что рассказал сегодня.
— Ты права. Я искренне сожалею об этом. Что еще тебе нужно?
Карли посмотрела на него поверх края чашки. Действительно, что еще ей нужно? Она ведет себя неразумно и знает это, но что же ей делать, если у нее нет уверенности в их чувствах? Они едва знакомы, а она так быстро и сильно полюбила его.
— Как долго ты можешь оставаться здесь?
— Я попросил отпуск на неделю.
— Где ты остановился?
— В небольшом мотеле недалеко отсюда. Я думал, что мы сможем проводить время вместе, когда ты придешь с работы, — сказал Зейн, пожав плечами. — Если ты хочешь.
— С удовольствием.
— Когда ты уходишь с работы?
— В пять.
— Прекрасно. Я заеду за тобой завтра вечером, и мы где-нибудь поужинаем и, может быть, сходим в кино. Идет?
— Идет!
***
Вечером, готовясь к встрече с Зейном, Карли нервничала, как девочка-подросток, собирающаяся на первое свидание. Она три раза переодевалась, затем раздраженно тряхнула головой. Бога ради, ведь это Зейн, а не какой-нибудь незнакомец. Но в их отношениях произошел какой-то сдвиг. Он не сказал, что любит ее, но его приезд о чем-то говорит.
Карли подкрасила губы и поправила прическу. Когда она надевала туфли, раздался звонок в дверь. Ей пришлось открыть дверь, держа одну туфлю в руке.
— Привет, — сказала она. Зейн охватил ее взглядом. На ней был голубой сарафан с узкими бретельками и на одной ноге — белая туфля.
— Здравствуй, Золушка!
Карли нахмурилась и посмотрела на туфлю, которую держала в руке.
— Очень смешно. Входи. Я почти готова.
Когда они вышли на улицу, Зейн открыл для нее дверцу машины и держал до тех пор, пока Карли не заняла свое место.
— Где бы ты хотела поужинать?
— Мне все равно. А ты что предпочитаешь? Итальянскую кухню? Мексиканскую? Суши?
— Суши? — Зейн поморщился. — Лучше мексиканскую.
— Чудесно. Я знаю одно место всего в нескольких кварталах отсюда.
Спустя десять минут они вошли в небольшой семейный ресторан. Карли заказала кесадилью (пирог с сыром) и кока-колу, Зейн — такое, две энчиладас (пироги, сдобренные перцем) и пиво.
Зейн огляделся.
— Приятное место.
— Да. Я прихожу сюда довольно часто.
Он тихо хмыкнул, гадая, всех ли своих кавалеров она приводит в этот ресторан. От этой мысли у него во рту появился неприятный привкус.
После ужина они поехали на пляж и пошли вдоль берега.
