Ронда Грей - О самом главном
Его неосторожная фраза вернула Эстер на грешную землю.
— А вот это вас не касается!
— Э, нет! — настаивал Билл. — Касается, еще как касается!
И вот тут Эстер всерьез разозлилась. Она заговорила быстро, нервно.
Уже не следя за собой, обличала былые связи своего несостоявшегося героя мистера Картера, его эгоизм, самонадеянность и прочее, прочее, прочее.
— Эстер, — попытался прервать ее вконец обескураженный обличениями мужчина. — Я же не сказал вам ничего обидного, а вы готовы расцарапать меня, как взбесившаяся кошка.
— Вовсе нет!
— К сожалению, дорогая, да. И вам это явно не к лицу.
— А что бы вы хотели услышать от меня в подобной ситуации?
Но надо прекратить этот бессмысленный разговор и выйти из создавшегося положения, не потеряв лица.
— Благодарю вас, сэр, это был замечательный вечер, вы оказали мне великую честь…
Билл укоризненно покачал головой.
— Не надо пустых слов. Как долго вы собираетесь подобными выступлениями скрывать истинное положение вещей?
— О чем это вы?
— Вы занимаетесь самообманом, — ледяным тоном проговорил Картер. — Кстати, все мои многочисленные подруги, о которых вы так любезно напомнили, существуют только в вашем воспаленном воображении.
— Ну ясно! Вы же невинный агнец, целомудренный девственник. Женщин вообще в вашей жизни не наблюдалось, как я погляжу.
— Нет, я, конечно, не святой. Но и не плейбой, как вы изволили намекнуть. Я не гуляка и не кутила. Почему вы думаете обо мне так плохо?
— А что прикажете мне думать? Даже ваша любящая сестра заявила, что все девушки, попадающие в орбиту вашего внимания, только и мечтают попасть в вашу постель. Мнение Рут Эванс получило убежденное подтверждение.
От последней фразы Уильям явно не был в восторге.
— Поберегите мою стыдливость. Я, если признаться, весьма разборчив в данном вопросе.
— О! Ваша скромность просто обезоруживает, — притворно изумилась Эстер.
В своем желании обидеть друг друга соревнование выиграл все-таки мужчина, сказав как бы между прочим:
— По-моему, мисс Олдфилд пытается меня убедить, что мистер Керр был ее первым и, конечно же, единственным мужчиной…
А мисс Олдфилд совершенно растерялась от новой бестактности этого человека и только смогла вымолвить:
— Мне пора спать!
— Хорошо, — легко согласился Билл. — Меня осенило: значит так, старомодная девица с таким старомодным образом мышления касательно любви и брака, столкнувшись с человеком, который смотрит на все это гораздо проще и циничней, боится повторения не лучших минут недавнего прошлого. Это же так естественно!
Эстер только и нашлась сказать:
— Зачем вы говорите мне это?
— Отвечу. Ваше положение болезненно, но поправимо. Вы редко встречали мужчин умнее вас, так? Вы никогда не восставали против невероятно завышенных требований вашего отца, угадал? Неудовлетворенность копилась, сверстников удивляла и обижала ваша неуступчивость, и вы оказались в ссоре не с ними, а с самой собой. Признание ваших профессиональных способностей лишь усугубило пустоту на личном фронте. Вы заковали свой природный темперамент цепями принципов… По-моему, я близок к разгадке. Верный диагноз — залог успешного лечения болезни.
Довольный своими психоаналитическими талантами, мужчина просветленным взором уставился на «больную». А та, застигнутая врасплох его разгадкой, притихла, пытаясь сообразовать услышанное с правдой своей жизни. И тут услышала его тихую просьбу, высказанную с врачебной мягкостью:
— Расскажите мне о Патрике Керре. Как познакомились? Как развивались ваши отношения?
Эстер, сама себе удивляясь, откликнулась на его призыв к разговору.
— Он, пожалуй, красив, умел быть очаровательным, а может, мне это просто казалось. Влюбилась. А впрочем, и это, возможно, только показалось. — Эстер немного помолчала, но, в сомнении пожав плечами, решительно продолжила: — Я решила следовать путем, предначертанным мне отцом, то есть считала необходимым сначала получше узнать его… потом обручиться… а потом…
Внезапно молодая женщина замолчала, внимательно рассматривая свои ногти.
— То есть вы были намерены сначала выйти замуж, а потом уже все остальное? — Эту фразу Билл Картер произнес с какой-то мягкой осторожностью. — То есть свадьба должна была стать тем, что называют «белым супружеством»?
— Да, именно так, — уныло подтвердила Эстер.
— Ну, и сколько он выдерживал подобную пытку?
— Если то, о чем я позднее узнала, правда, то он в течение всего срока нашего обручения гулял направо и налево.
— И, как вы думаете, почему он вдруг пустился во все тяжкие в такой ответственный момент собственной жизни?
Свой вопрос Билл задал с весьма мрачным видом. Откинув голову назад, Эстер вздохнула.
— Дело в том, что Патрик Керр очень амбициозен, а я… я к тому времени стала весьма состоятельной, неожиданно получив крупное наследство. Моя независимость стала раздражать его. Так мне, во всяком случае, это видится сейчас. В последнем разговоре он во всем обвинил меня, а о себе говорил как о человеке, который был просто вынужден искать утешения на стороне. Пожалуй, из всего произошедшего эта часть самая обидная. Если накануне свадьбы человек вел себя так, что меня могло ждать с ним в будущем? И дело тут вовсе не в «белой свадьбе».
— Больше чем уверен, вы до сих пор корите себя за допущенную тогда на террасе слабость, — неожиданно прокомментировал услышанное Уильям.
— Возможно. Но изменить себя в этой сфере — выше моих сил. Я понимаю, что мне не раз еще предстоит сразиться с носителями иной морали, не той, которую отец методично вбивал в голову дочери на счастье или на несчастье — это вопрос другой. Каждая такая встреча чревата для меня бедой.
— И как только папаше удалось справиться с такой умницей дочерью, за которую ему бы только и благодарить Всевышнего?
— Он не раз бывал озадачен. К слову, я страшно удивила отца, когда твердо заявила, что буду экономистом.
— Могу легко себе представить! И он помогал вашей карьере?
— Не особенно… И уже по завершении обучения, кстати, с весьма неплохими результатами…
— Об этом я наслышан, — перебил ее он.
— Кто же это так расстарался в мою пользу? — поинтересовалась Эстер.
— Джон Коллинз. Пожалуйста, продолжайте.
— Так вот, отец по окончании курса поздравил меня, но не примкнул к числу восторгавшихся моим умом, а не преминул уколоть замечанием о том, что карьера женщины всегда проблематична, ей, мол, предопределен другой путь.
