Элизабет Хардвиг - Охотница за удачей
— Не делай этого, Олли. Мне не хочется, чтобы ты совершила такую ошибку.
— Потому что ты ищешь очередную богатую жену? — Она увидела, как изменилось его лицо.
— Потому что я не переставал любить тебя… Понимаю, я все испортил своей выходкой после той вечеринки, так дай мне шанс доказать тебе, что я изменился.
Она бесстрастно разглядывала его. Красивый, ничего не скажешь, хотя разгульная жизнь уже оставила свои следы на его лице — мешки под глазами, излишняя полнота.
— Я выхожу замуж за Мэтью в субботу, — холодно отчеканила она.
— Что за спешка? Ты беременна?
— Мелвин, у меня отец умирает!
— Ах так?.. У Бертрама появился шанс увеличить свое состояние… На твое право наследования ему наплевать. Он в высшей степени жесткий человек, не сомневайся. Спроси любого из тех, кто имел с ним дело. Или у его бывших любовниц. Если надеешься, что твой адвокат сумеет защитить тебя, можешь забыть об этом.
Оливия разозлилась, что Мелвин угадал ее намерения.
— Я люблю Мэтью. Все остальное неважно. — Прозвучало вполне убедительно.
Мелвин взял ее за руку. Она и забыла, каким сильным он может быть.
— Бертрам не знает значения этого слова. Ты совершаешь большую ошибку, Олли. Я бы посоветовал тебе хорошенько подумать до субботы. Джордаш хороший адвокат, но акулы Бертрама слопают его фирму и не подавятся.
Оливии надоело его слушать. Она попыталась освободить руку, но Мелвин, прежде чем отпустить ее, сдавил ей запястье в секундном приступе жестокости.
— Прощай, Мелвин, — сказала она.
Оплатив счет, Оливия поспешила на улицу, потирая запястье. Мелвин не может быть объективным; его всегда отличала злобная зависть. Но его слова о Мэтью все-таки засели у нее в мозгу. Жесткий. Стяжатель. Распутник.
Если честно, она не поверила, что Мэтью охотится за ее деньгами. Главное не это. О том, что он жесткий человек, она догадалась сразу, когда впервые увидела его. Но мысль о том, что другая нежится в его объятиях, приводила ее в бешенство.
И как увязать это с тем, что она настаивала на своем намерении и впредь избегать объятий Мэтью?
9
Через полтора часа, когда Оливия покидала контору своего адвоката, голова ее шла кругом. Мистер Джордаш, конечно, был слишком старым и опытным, чтобы выдать свое удивление, когда узнал, какого контракта она ждет от него. А должен был бы заверить, что сумеет защитить ее интересы, как, впрочем, и интересы Мэтью. Его поведение навело ее на мысль, что грязные инсинуации Мелвина имеют какие-то основания. Поэтому при виде Мэтью ей пришлось собраться с духом. Он дожидался ее на улице и выглядел потрясающе красивым в строгом элегантном костюме. И все равно был похож на человека, с которым опасно столкнуться на узкой дорожке.
— Каждый раз, как вижу тебя, ты выглядишь по-другому.
Шоколадно-коричневый модный костюм на ней состоял из прямой юбки с узким жакетом поверх желтой шелковой блузки; золотые цепочки на шее дополняли ансамбль. Она знала, что наряд ей очень идет.
— Если я приду сегодня к тебе в постель, ты откажешься жениться на мне? — неожиданно для себя спросила Оливия.
Мэтью замер.
— Нет.
— Но ты получишь то, что хотел. Без свадьбы.
— Я сказал «нет», Оливия. Кстати, как бы ты объяснила это отцу?
— Мой отец. Конечно. — Голос ее звучал невыразительно. — К нам это не имеет отношения, только к нему, почему я все время забываю об этом?
— Я заказал столик у «Гаролда». Пошли.
Меньше всего ей хотелось сидеть с Мэтью в ресторане, который часто посещают близкие друзья отца.
Ты можешь сделать это, Оливия, сказала она себе. Все, что от тебя требуется, это играть на полную катушку. Она оперлась на подставленную Мэтью руку, и они пошли вниз по улице.
— В самом лучшем ресторане города?! Сладкий мой, я польщена, — сказала она, кокетливо подставляя ему выпяченные губы.
— Давай добавим в наш замечательный контракт еще один пункт, — ворчливо предложил Мэтью. — Я не называю тебя любимой, если ты не будешь называть меня сладким.
— Договорились.
— Хорошо. Скажи, если ты всегда была бунтаркой, то почему не падала в постель с каждым, кто домогался тебя?
— Вопросы у тебя всегда неожиданные. — Она наморщила брови. — Не знаю почему! Может, слишком привередливая? А может, жду того, кто подожжет меня как фейерверк, а его все нет и нет.
— Мы вспыхиваем друг от друга как факелы на расстоянии десяти шагов, — мрачно сказал он.
— У тебя и с другими женщинами так? — вырвалось у нее.
— Сколько, по-твоему, у меня было женщин?
— У тебя репутация распутника.
— Сведения из желтой прессы.
— Так ответь на мой вопрос, Мэтью.
После короткого колебания он сказал:
— Ни к одной женщине я никогда не испытывал того, что чувствую к тебе.
— Ах! — с иронией произнесла Оливия, но на сердце у нее стало намного легче.
Он нахмурился.
— Так ты говоришь, что держалась от мужчин в стороне, потому что слишком разборчива?
— А ты что, сомневаешься в моих словах?
— Знаешь, в это трудно поверить.
— Мне было всего пять лет, когда не стало матери, но уже тогда я знала, что мои родители любят друг друга. Видимо, позже, вспомнив об этом, я решила, что на меньшее не согласна.
Мэтью остановился.
— Ты хочешь сказать, что любишь меня?
— Конечно нет! — поспешила заверить его Оливия.
— Тогда почему утром за завтраком ты смотрела на меня так, будто готова съесть?
— Не понимаешь? — закипела она. — Можешь называть это химическим процессом, игрой гормонов, похотью — как угодно, только не любовью.
— В контракте о любви ни слова, Оливия! Это не для меня.
— И не для меня! — бросила она, но почему-то расстроилась и почувствовала облегчение, когда увидела вывеску ресторана.
Они выбрали столик во внутреннем дворике. Оливия заказала салат из мандаринов с миндалем и с удовольствием потягивала великолепное вино, которое выбрал Мэтью.
— Дай мне посмотреть наш удивительный контракт.
Пока он читал, она разглядывала его, открывая в нем что-то новое для себя — выступающие скулы, прядь волос, то и дело падающую ему на лоб. У него даже уши красивые, с неприязнью подумала она. Она никогда не обращала внимания на уши Мелвина или Энди.
Когда официант принес им салаты, Мэтью обратился к нему с просьбой:
— Вы не могли бы засвидетельствовать наши подписи?
Мэтью расписался в низу последней страницы и передал золотое перо Оливии. В горле у нее пересохло, когда она расписывалась, потом официант добавил свою подпись и отошел от их столика. Мэтью вернул ей документ, насмешливо глядя на нее своими пронзительными синими глазами.
