Хейди Бетс - Дороже всего на свете
Пока она читала, ее брови все больше хмурились. Это не было похоже на журналистскую статью, освещающую мероприятие и призывающую поддержать беспризорных детей. В ней перечислялись все высокопоставленные особы, прибывшие на обед, с подробным описанием туалетов каждого лица.
Шеннон расправила газету, положила ее на стол, села поудобней и замерла, когда в центре страницы увидела большую черно-белую фотографию.
На фото были изображены они с Берком, танцующие настолько близко друг к другу, что, казалось, между ними мелькают искры. В заголовке называлось имя Берка и подчеркивался его статус мультимиллионера, о Шеннон же говорилось как о «таинственной женщине», стремящейся заполучить его и разбить сердца всех дам Чикаго.
Страх сковал ее. Она не заметила никого, кто бы фотографировал их в зале прошлой ночью, но папарацци часто маскировались. А может, они спрятались за пальмами? Или они были приглашены благотворительной ассоциацией?
Но сейчас это уже ничего не значило. Ее фотография красовалась на десятой странице сегодняшнего выпуска «Sun-Times».
Шеннон пошла на благотворительный вечер, потому что ее пригласили и потому что она очень хотела пойти куда-нибудь с Берком. Одно свидание, один ужин, один танец. Она больше не могла притворяться, что ее отношения с ним были сугубо деловыми.
Но она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел их вместе, намекнул на их романтические отношения, потому что тогда могло обнаружиться, что она уже ждет от него ребенка. И что она забеременела нетрадиционным путем.
Это не принесло бы им обоим ничего хорошего. За ней начала бы охотиться пресса, чтобы выудить информацию о Берке: как они познакомились, что ее заставило согласиться стать суррогатной матерью, сколько он ей заплатил и как она смогла бы отдать своего ребенка, свою плоть и кровь, другому человеку.
Они бы стали преследовать и Берка, желая знать, как он смог нанять совершенно незнакомую женщину, чтобы та вынашивала его ребенка, в то время как есть множество женщин, только и мечтающих о том, чтобы стать миссис Берк Эллисон Бишоп, и которые дали бы ему все, что он захочет.
Об этом узнает ее мать, узнают преподаватели и студенты, и можно быть уверенной, что ее жизнь уже не будет такой, как прежде.
А хуже всего то, что об этом мог узнать их ребенок. Очень рано ему пришлось бы почувствовать, что он не такой, как все. Он бы слышал шепот у себя за спиной, замечал бы косые взгляды. И наконец догадался бы, что слухи о его рождении были правдой. Что его отец нанял женщину, которая родила ему ребенка, а потом ушла с толстой чековой книжкой. Он бы чувствовал себя брошенным, нежеланным, а возможно, нелюбимым.
Шеннон боялась, ее стошнит. Желудок стал тяжелым и, казалось, давил на горло, когда она встала.
Что она наделала? Ей не приходило в голову, что их тайный договор может стать известен людям. Да еще таким публичным образом.
Шеннон постаралась успокоиться и все обдумать.
Глядя на фотографию, трудно было сказать, что она беременна. Она поблагодарила Бога за этот небольшой подарок. Если она редко будет появляться на людях, то никто и не узнает. От этой мысли ей стало спокойней. Да, нужно куда-нибудь уехать.
Сейчас, пока какой-нибудь репортер не снял ее, когда она выходит из дома Берка.
Она вернется в свою квартиру и спрячется там.
Со временем все уляжется, и она сможет вернуться в колледж и на одну или даже на обе работы.
Значит, надо держаться подальше от Берка. Им нельзя быть вместе.
Еще можно прервать беременность. Она никогда бы не посмела причинить вред зарождающейся жизни внутри себя, но ей нужно быть на расстоянии и от отца, и от ребенка. И делать это надо как можно быстрее, пока у нее еще есть выбор и сила воли.
Берк увидел Шеннон, стоящую на кухне. Его губы растянулись в улыбке, как только он взглянул на нее. Прошлая ночь была восхитительна, и ему хотелось провести с ней такой же потрясающий день.
Берк понял, что он намного счастливей, чем она. Он больше улыбался, меньше волновался о работе и представлял, как было бы чудесно провести остаток жизни с ней.
Сегодня она была одета в одежду осенних тонов и напомнила ему один из тех чудесных осенних дней, когда дует ветер, воздух прохладен и все, что ты хочешь делать, – это сидеть дома у камина.
Странно, но бежевый цвет блузки делал ее бледнее.
Прищурив глаза, он нахмурился. Она казалась бледной не из-за блузки… она была бледной. Обеими руками она обхватила свою талию и тяжело дышала, почти задыхаясь.
– Шеннон, – вскрикнул он, бросившись к ней.
Его крик вывел ее из оцепенения и заставил поднять глаза на него. Меньше чем через секунду она была в его руках.
– Что случилось? – настаивал он. – Как ты себя чувствуешь?
Его первой мыслью был ребенок: что-то случилось и ей нужно в больницу.
Ее голос дрожал, когда она говорила, и он мог поклясться, что заметил на ее ресницах слезы.
– Ты видел сегодняшнюю газету?
Газету? О чем она говорит? Берк до смерти испугался, что у нее случится выкидыш и ей нужно в больницу, а она беспокоится о какой-то газете.
Прошла почти минута, прежде чем он понял, что она говорит о газете, лежащей на кухонном столе.
Он обратил внимание на фотографию в газете, изображавшую крупным планом Шеннон и его.
Даже несмотря на приглушенные серые тона, она выглядела удивительно красиво, и на минуту он перенесся в бальный зал «Четыре сезона», где держал ее в объятиях.
Но что-то в этой фотографии или сопроводительной статье сделало ее белее, чем снег на вершинах Альп.
Он прочитал заголовок, затем быстро просмотрел текст. Как и большинство светских хроник, это была истинная энциклопедия высшего общества Чикаго «Кто есть кто». Основное внимание в статье уделялось размышлениям и догадкам, кто же эта девушка, ставшая спутницей Берка на благотворительном балу, и как она сумела добиться того, чтобы самый завидный холостяк города пошел на вечер с ней.
Он и сам недавно размышлял над этим вопросом. А пристальный интерес подобных изданий к его персоне и непрекращающиеся сплетни не были для него новостью. Он перешагивал через них, не обращая внимания. Ему было жаль, что Шеннон тоже стала объектом сплетен наряду с ним, но это не так уж страшно.
– Я должен был предупредить тебя, что там могут быть фотографы, – сказал он спокойно. – Я так привык к их присутствию на каждом мероприятии, что почти их не замечаю.
– Тебе не кажется, что весь Чикаго увидит эту фотографию и решит, что мы с тобой встречаемся? – спросила она.
Он провел рукой по ее волосам, приглаживая непослушные завитки.
– После прошлой ночи я бы сказал, что так и есть. А ты разве нет?
