Барбара Картленд - Люби меня вечно
— В успехе Эме можно не сомневаться, — радостно сообщила она. — В Париже не осталось ни одного дома, который не спешил бы распахнуть двери перед ней.
— А я очень беспокоюсь, — ответил Гуго. — Если все откроется, они никогда не простят Себастьяна.
— Однако сам он, похоже, не очень волнуется на этот счет.
— Еще год назад я бы, пожалуй, согласился с вами; даже месяц назад. Но, мне кажется, Себастьян изменился.
— Мне показалось то же самое, но я подумала, что это всего лишь мое воображение.
— Не думаю. Он определенно стал более серьезным и ответственным.
— А знаете, Гуго, — сказала Изабелла, помолчав, — не удивлюсь, если все мы несколько изменились. Мне трудно объяснить, но Себастьяну, к примеру, я не могу сказать об этом. Он будет цинично улыбаться, а я — чувствовать себя дурой. Но мне кажется, это Эме так повлияла на нас.
— Но каким образом?
— Возможно, дело в том, что Эме пробуждает лучшее, что есть в людях. Если бы месяц назад вы сказали, что я буду сопровождать девушку, к которой проявляет интерес Себастьян, я бы решила, что вы сошли с ума. И вот я это делаю и совсем не ревную. Это смешно, но правда.
— У вас нет причин для ревности. Она явно влюблена в Себастьяна, но какие чувства испытывает к ней он, лично я не понимаю.
— Я тоже, — ответила Изабелла, — но мы оба признаем, что он переменился. Не в этом дело. Я, молодая и красивая, сопровождаю юное прелестное создание, гораздо более красивое, чем я, и играю при ней вторую скрипку.
— Это неправда, — начал было Гуго, но Изабелла приложила розовый пальчик к его губам, не дав договорить.
— Не нужно проявлять галантность, Гуго. Мы достаточно давно знаем друг друга. В свой первый сезон я была сенсацией в Лондоне, а Эме — в Париже. Она царица бала. За нее поднимают главный тост.
— Никогда не считал комплиментом для женщины застольные речи подвыпивших мужчин в клубах и не считаю достойным и лестным для дамы обсуждать ее красоту в кофейнях и за игровым столом.
Слова Гуго прозвучали так гневно и резко, что Изабелла посмотрела на собеседника в полном изумлении.
Через минуту он заговорил, как всегда, сдержанно:
— Простите меня, если я был груб. То, что я думаю и чувствую, вряд ли интересно вам. Не стоило занимать ваше время.
— Напротив, ваши чувства мне очень интересны. Но я никогда не думала, что сумею вызвать ваше неудовольствие.
— Простите меня. Я не должен был так говорить.
— Почему бы и нет? Мы старые друзья, знаем друг друга с момента вашего приезда в Мелин. Все ваши предшественники были ужасны.
— Поэтому появилась надежда, что я окажусь не хуже, — горько заметил Гуго.
— Я этого не говорила. Мы любим вас таким, какой вы есть, вы мне всегда очень нравились, и сейчас я была удивлена, услышав, как зло вы порицаете меня. Если подвыпившие мужчины и произносили тосты в мою честь, так это не моя вина.
— Не ваша?
— Ну, не совсем. Буду откровенна — мне нравилось, что обо мне повсюду говорят. Даже когда старались найти во мне недостатки или обвинить в грехах, которых я не совершала.
Гуго встал и подошел к камину.
— Я никогда и мысли не допускал, что вы можете совершить что-либо нехорошее. Но мне всегда было жаль, что вы неправильно используете свой талант и скрываете свой ум.
— Господи! Неужели он у меня есть? — воскликнула Изабелла с иронией в голосе.
— Да, есть. Помните наши споры в Мелине в первый год моего пребывания там?
— Тогда я была более юной, — печально ответила Изабелла. — Мне хотелось показать свою образованность, но очень скоро я узнала, что мужчины бегут от умной женщины, как от зачумленной.
— Это так, но я всегда сожалел об этом, — вздохнул Гуго.
— Вы предпочли бы обсуждать со мной греческую мифологию?
— Греческая мифология куда как предпочтительнее, чем игра на скачках в Севеноукс.
Изабелла вскрикнула и закрыла лицо руками:
— Никогда больше не напоминайте мне об этих скачках! Вы нарочно заставляете меня краснеть. Это было опасное предприятие, но тогда оно доставило мне невероятное удовольствие. Теперь можете не беспокоиться: я становлюсь старше, мне уже не хочется совершать скандальные поступки вроде тех, о которых судачили в свете последние два года. Похоже, я уже сделала все, что могла. Неужели я превращаюсь в старуху?
— Просто вы становитесь более здравомыслящей. Попробуйте взяться за чтение для разнообразия. Уверен, вы найдете, что греческая мифология по-прежнему интересна вам.
— Вы странный человек, Гуго. Я всегда считала вас своим искренним обожателем и вдруг обнаружила в вас безжалостного критика.
— Самого обожающего вас критика.
— Но вы не решили мои проблемы, — вздохнула Изабелла. — Видимо, я сама должна их решить. Я должна влюбиться.
— В кого?
— Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. Самый очевидный вариант — Себастьян, но это невозможно. Я не могу соперничать с Эме.
— Но вы никогда не были влюблены в него, — возразил Гуго.
Изабелла рассмеялась.
— Отказываюсь признавать вашу правоту на сей раз. Я люблю Себастьяна и хочу выйти за него замуж. Я была бы очаровательной герцогиней, и вы это хорошо знаете.
— Он не женится на вас, — уверенно заявил Гуго. — Полагаю, в душе он весьма сентиментален и желает влюбиться, прежде чем расстаться со свободой.
— Даже в этом случае можно ошибиться, — возразила Изабелла. — Я безумно любила Чарлза, когда выходила за него замуж. Однако я уверена, что, будь он сейчас жив, наш брак нельзя было бы назвать счастливым. У нас было так мало общего.
В этот момент в комнату вошла Эме.
На ней был костюм для верховой езды из синего шелка, а на голове изящная шляпка с пером. Глаза ее сияли, на щеках горел румянец. Она подошла к Изабелле, поцеловала ее, затем протянула руку Гуго.
