Люси Монро - Греческая серенада
— Я понимаю, ты хотел как лучше. А тебе не приходило в голову спросить, чего хочется мне?
— Дорогая, ты смотрела на Сандора так же, как твоя мама смотрела на меня, когда мы впервые встретились.
— Как? — спросила Элли, желая услышать еще хоть что-нибудь про мать. Честно говоря, ее не так уж интересовало, как она сама смотрела на Сандора. Или как отцу показалось, что она смотрела.
— Как охотник смотрит на зверя. Твоя мама была дерзкой и предприимчивой. И тогда, когда она посмотрела на меня, в ее взгляде читались одновременно и влечение, и осторожность. У тебя ее глаза, Элли. И, когда ты взглянула на Сандора, увидев его впервые, ты была так похожа на нее… Знаешь, тогда твоя мама словно видела во мне хищника и собиралась его приручить. Но не была уверена, что я поддамся.
— Ты что, был эдаким прожигателем жизни? — смеясь, спросила Элли.
— Нет, я был бизнесменом, как Сандор. Только, в отличие от него, дело перешло мне по наследству. Но мне было мало, я стремился увеличивать доходы и побеждать, и в этом мы с ним похожи. Мне было двадцать восемь, когда я познакомился с твоей мамой. К тому времени я уже удвоил состояние, доставшееся от отца.
— Пап, скажи… а ты любил ее?
— Да, Элли. Очень любил.
Элли чувствовала, как что-то внутри ее успокаивается, приходит в норму. Значит, отец не такой уж и черствый, как она думала все эти годы. Он был способен любить. А любовь не умирает, и его еще можно спасти — он научится любить заново. Неожиданно для самой себя Элли спросила:
— Как умерла мама?
Она знала, что матери не стало почти сразу после родов. Еще было что-то, связанное с автокатастрофой, но, что именно произошло, никто не говорил Элли. Да она и сама не расспрашивала, потому что… потому что с отцом они почти не общались, а ни с кем другим Элли не хотела об этом разговаривать.
— Твоя мама попала в аварию, она была на восьмом месяце. Начались преждевременные роды. После родов она впала в кому, да так и не вышла из нее. Почти неделю в ней поддерживали жизнь. Ее сердце работало, но мозг… мозг не отвечал. Поэтому после всех попыток ее отключили от аппаратов…
— Бедная… — хрипло произнесла Элли, сдерживая подступившие слезы.
— Да… она была замечательной. И, думаю, могла бы стать хорошей матерью. Но видишь, как случилось… А я не воспитывал тебя, как должен был. Наверно, она там, на небесах, смотрела и качала головой, жалела тебя, а меня ругала. Я подвел вас всех. И ее, и тебя, и твою пропавшую сестру. В бизнесе я был готов бороться за каждую мелочь, а в жизни так и не смог одолеть боль от потери…
— Поражение не смертельно, надо лишь бороться и надеяться, — раздался голос Геры. Как всегда, ее слова подействовали умиротворяюще. Джордж поднял голову и встретился с ней взглядом.
— Я не собираюсь умирать прямо сейчас. Мне еще многое предстоит сделать. И я буду бороться… И надеяться…
Гера понимающе кивнула.
— Правильно. Но это будет непросто.
— Я знаю…
— И если вы снова с прежним рвением приметесь за работу, шанс все исправить будет упущен. Ваша дочь самодостаточный человек, и уж теперь-то она вполне может обойтись без чьей-либо поддержки. Так что на этот раз не откладывайте заботу о ней.
— Да, она, пожалуй, даже слишком самодостаточна.
— А вы бы хотели видеть ее слабой? — Гера подняла брови, как учительница, которой ученик только что сказал, что дважды два — пять.
— Нет, конечно нет!
— Хорошо, — сказала Гера, ободряюще улыбаясь.
Все это время Элли сидела тихо и рассеянно слушала разговор старших. Она даже не была против, что в ее присутствии о ней говорили так, будто ее нет в комнате. Элли погрузилась в свои мысли. Они не имели четких форм — просто какие-то клочки, обрывки, которые кружились и складывались, а потом снова разлетались. Сейчас Элли ощущала духовную близость с отцом, но боялась поверить ему. Он столько раз обманывал ее надежды, что даже после всех его заверений Элли все еще сомневалась.
И нахлынувшая на нее нежность к отцу не могла пока справиться с прошлыми обидами и залечить все раны. Быть может, это просто вопрос времени?
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Элли приезжала в больницу к отцу каждое утро, и они вместе завтракали. Затем она ехала на работу, а Гера оставалась с ним на несколько часов. Вечером Элли снова навещала отца. Сандор звонил ему каждый день. С Элли они тоже общались только по телефону. Сандор выбивался из сил — все-таки тяжело вести дела сразу в двух компаниях такого масштаба.
А Элли была даже рада, что у них с Сандором не было возможности видеться. Он по-прежнему хотел жениться на ней. Вот только Элли теперь совсем не горела желанием разделить с ним жизнь. Впрочем, они не разговаривали об этом и общались как старые друзья, что на данный момент вполне устраивало обоих.
Хоук занимался поиском сестры Элли, но пока безуспешно. Его агенты никак не могли угнаться за плейбоем по фамилии Менендес, с которым ее сфотографировали. Расспросы журналистов и папарацци тоже ничего не дали. Никто не знал, кто эта загадочная женщина.
Отец наконец становился все ближе к Элли. Они подолгу беседовали. Отец рассказывал ей о ее матери, об остальных родственниках. Каждый раз он сам начинал говорить на эту тему. Элли уже почти поверила, что перемены в нем — навсегда, что теперь у нее есть настоящий отец. Отец, который любил и понимал ее.
Но сомнения все-таки оставались. Сейчас, пока отец не вернулся к работе, он мог уделять время дочери, а что произойдет, когда он выздоровеет? Не изменится ли он? Нет уж, пока он не вышел из больницы, Элли решила не верить ему до конца. В общем, старалась не привыкать к его знакам внимания, чтобы потом не разочароваться.
Уже в следующую пятницу Джорджа выписали из больницы. Но, прежде чем поехать домой, он отправился в свой офис на пару часов. Сандор поехал с ним — проследить, чтобы два часа не растянулись на весь день. Он же и привез отца Элли домой к ужину. Она с нетерпением и волнением ждала их обоих — ей предстояло увидеть Сандора, с которым они уже неделю общались исключительно по телефону.
И когда он переступил порог ее квартиры, такой уставший, держа под руку ее отца, Элли еле удержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Казалось, он даже похудел за эти дни. Еще бы, такая работа! И тем не менее в Сандоре по-прежнему чувствовалась удивительная сила, от него исходила особая энергетика — яркое, даже агрессивное мужское начало.
Элли начала накрывать на стол. Заботливо, будто мать семейства, расставила тарелки и разложила салфетки. Когда все уселись, она оглядела мужчин, ожидавших ужина. Отец сказал, улыбнувшись:
