Барбара Картленд - Проданная невеста
Эйлида совсем уж было собралась выйти из дома, но зачиталась интересной книгой в библиотеке и отменила приказание подать карету.
Она так давно не покупала себе одежду, что вдруг засомневалась, стоит ли идти в магазин. Вдруг она купит себе — чисто по незнанию — что-то совсем неподходящее и тогда будет выглядеть в глазах Дорана полной дурочкой.
Он, разумеется, не преминет заявить, как уже сделал однажды в одном из их споров, что совершенно правильно выбрал для нее все вещи.
Эйлида читала еще некоторое время, потом решила, что не мешало бы хоть выйти на свежий воздух и погреться на солнышке. Она попросила одного из лакеев перевести ее через дорогу.
Лакей отпер калитку в садик, расположенный в центре площади. Им пользовались только те наниматели квартир, у кого были ключи от калитки. Когда Эйлида вошла туда, в садике никого не было, кроме двух детей с няней.
Эйлида пересекла лужайку, радуясь солнцу, которое, впрочем, здесь сияло куда слабее, чем в Лестершире, да и пейзаж был лишь слабым подобием того, каким она любовалась из окон охотничьего домика.
Она дважды обошла садик и решила, что пора возвращаться. Дошла до калитки и увидела лакея, дожидавшегося ее с ключом на ступеньках крыльца по ту сторону улицы.
Лакей не сразу перешел улицу — дорогу преградил чей-то изящный фаэтон. Проехал какой-то мальчуган верхом на пони; несколько прохожих оглянулись на Эйлиду. Среди прохожих оказалась парочка иностранцев, и, поскольку они оба посмотрели на нее, Эйлида невольно обратила на них внимание.
Вскоре она уже входила в дом; ей хотелось вернуться в библиотеку к оставленной книге.
Доран возвратился часам к пяти. Едва заслышав его шаги в холле, Эйлида вскочила и стоя ждала, когда он войдет в библиотеку.
— Вы вернулись! — весело воскликнула она.
— Прощу прощения, что так надолго оставил вас одну, — извинился он.
— Я была вполне счастлива, — заявила Эйлида. — Читала интересную книгу, ходила гулять в садик на площади.
— Настоящий вихрь развлечений! — улыбнулся Доран.
— И что бы вы думали? — добавила Эйлида. — Когда я собиралась перейти дорогу, то увидела двоих китайцев. У одного из них даже была коса. В жизни не видала ничего подобного.
Она полагала, что Дорана ее слова позабавят, но, к ее удивлению, он нахмурился.
— Китайцы? — спросил он. — Вы уверены?
— Я не слышала, чтобы люди какой-нибудь другой нации носили косы.
— А что они делали?
— Просто шли по улице.
Она собиралась сказать что-то еще, но вошел дворецкий, а за ним лакей с подносом, на котором стоял чайник. Были там также кексы и сандвичи в огромном количестве; Эйлида взглянула на Дорана и усмехнулась.
— Подозреваю, что это ваш способ заставить меня растолстеть, — сказала она. — Вы бы поосторожней, не то я сделаюсь чересчур тяжелой для ваших лошадей.
— Рискну! — со смехом ответил он.
Эйлида надеялась, что за чаем Доран расскажет ей, где он был, но, поскольку он этого не сделал, она воздержалась от вопросов.
— Чтобы загладить свою вину, — сказал он, — я пригласил сегодня на обед гостя. Надеюсь, вам приятно будет повидаться с ним еще раз.
Нетрудно было догадаться, что речь идет о Джимми Хэррингтоне, шафере Дорана на свадьбе, и Эйлида обнаружила, что гость он симпатичный и занимательный собеседник: благодаря ему за столом царило непринужденное веселье.
Они проговорили до одиннадцати часов, и тут Доран сказал:
— У нас с Эйлидой был нелегкий день, Джимми, и поэтому я намерен выпроводить тебя домой.
— Намекаешь на то, что гость чересчур засиделся?
— Раз так, сиди сколько хочешь, но мы с Эйлидой привыкли к деревенскому распорядку.
— Смотрите, как бы вам окончательно не превратиться в деревенщину! — со смехом пригрозил Джимми и тотчас, словно Доран дал ему команду, встал и начал прощаться.
Эйлида услышала, как Джимми, проходя вместе с Дораном, через холл к выходу, проговорил:
— Собираюсь перед сном заехать в «Уайтс». Там пока еще не стоит объявлять о твоей женитьбе?
— Поскольку мне пришлось вернуться в Лондон, — с некоторым оттенком сожаления в голосе отвечал Доран, — я бы предпочел сначала поместить сообщение в «Газетт».
— Не можешь же ты вечно прятать от глаз людских такую прелесть, как Эйлида, — продолжал Джимми. — Ты просто счастливчик! Думаю, все твои друзья, познакомившись с ней, согласятся с моим мнением.
От его слов у Эйлиды потеплело на сердце.
Тем временем мужчины, очевидно, вышли на крыльцо, потому что ответа Дорана Эйлида уже не услышала.
Хорошо бы спросить его, что он о ней думает, но, пожалуй, попадешь в неловкое положение, если он отделается какими-нибудь лестными словами, чтобы ублаготворить ее.
Легкое чувство неудовлетворенности осталось у нее после этого, казалось бы, блестящего вечера; с этим чувством она и направилась к лестнице наверх.
Она почти дошла до площадки, когда с улицы вошел Доран. Он взглянул на Эйлиду, вроде бы собираясь пожелать ей спокойной ночи, но, видимо, вспомнил, что при слугах этого делать не следует: ведь он и Эйлида — чета новобрачных.
Эйлида только улыбнулась ему, но не заметила, улыбнулся ли он в ответ, стоя внизу и гладя на нее. Она поспешила к себе в спальню, где ее уже дожидалась горничная.
Эйлида разделась, горничная ушла, а Эйлида медлила ложиться. Она устала, но была неспокойна, сама не зная почему. Повинуясь необъяснимому импульсу, подошла к окну, раздвинула занавески и стала смотреть, на деревья.
Звезды высыпали в небе, и полумесяц сеял свой свет сквозь листву на землю. Неровные пятна этого света лежали там и сям на траве под деревьями. Светились и окна в домах вокруг площади, и все было так красиво.
Эйлида смотрела на звезды, смотрела на сад при лунном свете и думала, что даже здесь, в городе, всегда найдется такое, что оживит в сердце память о милой деревне.
И вдруг она заметила на улице перед домом двоих мужчин, которых мельком уже видела сегодня днем.
Да ведь это же китайцы! Она была права. Одеты они по-европейски, но у одного из них коса и у обоих узкие глаза.
Надо бы сообщить об этом Дорану. Сбегать за ним в его комнату и привести сюда, чтобы он сам посмотрел.
Но едва она собралась сделать это, как мужчины повернулись, быстро зашагали по площади и скоро скрылись из глаз. Теперь она уже не сможет доказать Дорану, что была права.
Эйлида еще разок взглянула на звезды, задернула занавески и легла спать.
Глава 6
Когда Эйлиде принесли утром завтрак, на подносе лежала еще и записка.
