Нинель Языкова - Ребусы жизни, или Шарада для любимого
Мы прошли сквозь строй сидящих женщин на лавочке. При виде нас они замолчали и провели подозрительным взглядом.
— Сейчас обсудят наши короткие платья. — Я вспомнила, как в детстве, в лет шестнадцать, когда я летом выходила во двор из квартиры, то бабульки, сидящие у подъезда плевали мне вслед: «Тьфу, зараза какая», глядя на мою попку, обтянутую маленькими шортами. Сейчас голые актрисы на экранах примирили в этом мире всех, и бабулек, и дедулек. Но здесь, в этом старом районе, казалось, время законсервировалось. Все было, как при молодости этих старух. Ворчание, косые взгляды, непременное «Здравствуйте», кто бы ни проходил в подъезд. Свой или чужой.
На втором этаже мы остановились у старой деревянной двери, выкрашенной коричневой половой краской. В центре у нее красовался след от топора, прикрытый прибитой металлической ржавой пластиной. Нажав на звонок, мы не услышали никакого звука. Наверное, он был испорчен. Тогда Дашка начала бить в дверь ногой. Грохот стоял на весь подъезд. Вдруг отворилась дверь напротив, и из нее выглянула очень симпатичная старушка в чистеньком халатике с косыночкой на голове.
— Вы чего шумите, — спросила она приятным голосом. — Там никого нет.
— А вы случайно не знаете, где ваша соседка? — спросила Даша.
— Деточка, а я тебя узнала. Ты к Леше приходила в гости.
— Теперь он мой муж.
— Расписались- таки, молодец. А мы то с соседками все гадали, женится он на тебе или нет. А зачем тебе Любка?
— Она мне, очень, нужна.
— Да дней как десять не видно ее. Тихо. Видать, поехала к себе в деревню.
— В какую деревню? У них никакой дачи не было.
— Так это и не дача. Несколько месяцев назад она мне говорила, что купила дом в деревне. Я еще подумала, откуда у этой нищеты деньги. Сама на руку не чистая, всегда все брала, что плохо лежит. Может, думаю, украла что и продала, вот и деньги.
— А не знаете, где находится ее дом?
— Она мне говорила, где-то в северном направлении. Сказала, что, ехать далеко. Часа три на электричке. Она полгода, как с мужиком сошлась. Говорит, что любовь у них. Такой мужчина маленький, вертлявенький. Видать, недавно с зоны вышел. Она его зовет Ленчик, а он ее Любава. Фу, срамота какая. Так, вроде, это он денег дал. Или вообще это его дом. Я, если честно сказать, не помню.
— Ну, спасибо за информацию.
Мы с подругой спустились по ступенькам, вышли из подъезда. На лавочках уже никто не сидел, наверное, пошли свои сериалы смотреть. Подул вечерний ветерок. Стало немного прохладней. Мы медленно пошли к центральной улице. Вдруг, на втором этаже распахнулось окно, и бабулька, высунувшись по пояс, грозясь выпасть, нам прокричала:
— Да, забыла вам сказать, недавно я слышала какой-то разговор между Любкой и ее хахалем. Так они говорили о каких-то розах.
— Ты не знаешь, что они имели в виду, — спросила я подругу.
— Нет, даже не могу представить, о чем это. Может, стала торговать цветами, отсюда и деньги.
— Слушай, уже вечер. У меня идея. Раз я видела по телеку выставку карт в музее, давай завтра посетим ее. Как ты на это смотришь? А сейчас надо ехать домой. Там у меня Маргоша одна пол дня бегает по участку. Наверное, разрыла все, что только смогла.
— Я очень устала, поеду к себе. Вдруг, Леша объявится.
— А почему он на мобилку не звонит? Все это очень подозрительно.
Так беседуя, мы остановили такси. Первой высадили Дашу. Подъезжая к дому, я увидела машину Кости, стоящую возле моей ограды. Маргошка летела, как стрела мне на встречу.
— Костик, почему не позвонил и не предупредил, что будешь ждать меня дома, — улыбаясь, спросила я.
Всегда, когда я вижу любимого, мне хочется улыбнуться. С той минуты, когда мы встретились с Костей у фонтана и поехали в Лебединые плавни, меня не покидает чувство невесомости. Я, как маленький ребенок, которому положили подарок под елку, при виде Кости, как бы каждый раз разворачиваю его с трепетом в душе, какое же чудо я увижу. И каждый раз загораются глаза, и стучит сердце, вот он, этот чудесный подарок, который мне снился по ночам, и который я ждала с таким нетерпением. И в то же время, я боялась своих чувств. Боялась, что в один прекрасный момент этот сон щелкнет своей кинокамерой, и на экране появится слово «Конец».
— Муся, что у тебя с лицом?
— А что с ним?
— У тебя взгляд стал какой-то ни такой. Грустный. Давай-ка рассказывай, что случилось.
— Ничего не произошло. Просто иногда мне кажется, что у нас с тобой все не настоящее, как в кино. Все так красиво, все хорошо. А по сюжету в фильме, когда начало хорошее, то в конце герои всегда расстаются.
— Глупышка ты еще маленькая. Ну, скажи на милость, зачем нам расставаться. Если хочешь знать, я, когда тебя не вижу некоторое время, или не слышу, то в уме называю всякими вкусными словечками. Сказать?
— Скажи.
— Сосисочка моя, ягодка сладкая, клубничка в шоколаде, продолжать? — дурачился Костя.
Мне стало так смешно, весело, легко. Ну, какие же мы все дурёхи. Всегда, когда хорошо, накручиваем себя сами. Нам нужна почему-то любовь с каким-то надрывом. Почему нельзя просто жить, как живется. И любить, как любится. Без всяких глупых мыслей.
От Костиных слов меня опять охватило чувство радости и я, раскинув руки в стороны, громко произнесла:
— Несите, облака меня, несите,
И ветер, подхвати меня.
И всем на свете в мире расскажите,
Как я люблю, как я хочу тебя.
Что на это ответил Костя? А зачем вам знать. Главное, что об этом знала я и Марго, которая опять с недовольной миной лежала на диване в гостиной и тихо вздыхала.
В исторический музей мы попали после обеда. С утра нас разбудил громкий лай соседской собаки. Рядом с моим участком граничит участок Жанны и Паши. Им около сорока лет и у них двое детей. Но о детях я ничего говорить не буду, дети, как дети.
Но вот их пес, это что-то. Зовут его Зевс. Смесь ротвейлера с немецкой овчаркой. Я не знаю, чем они его кормили, но выросло это чудовище ростом с доброго теленка с прескверным характером. Если у него начинались гульки, то никакие заборы и препятствия не могли его остановить. Он бегал по нашей улице, и все жильцы в ужасе прятались по домам, и боялись нос высунуть. Однажды, он забежал во двор соседа напротив. Пол дня сосед орал из окна своего дома, звал Жанну, пока она его услышала.
Самое интересное, что хозяева тоже боялись своего пса. Жанна, вооружившись граблями на длинной палке, боком мелкими шагами тихонько подбиралась к рычащей псине. Кое как, подцепив его за ошейник, она гордо, на вытянутой руке, провела своего Зевса во двор. К удивлению, дома, на своей территории, он хозяев хорошо слушается.
