Эдриан Маршалл - Имя, которое помню
— Лиззи что — не сказала? — покачал он головой, не переставая работать челюстями. — Малыш Фрэнки родился больным — отец-то Лиззи за воротник закладывал… Вот наш Фрэнки как младенцем улюлюкать начал, так и улюлюкает до сих пор. Ни слова сказать не может. Только звуки издает да пузыри изо рта пускает.
Эллис мысленно поаплодировала Трэвору. Надо было отдать ему должное — выкрутился он отлично.
— Какой ужас… — закашлявшись, прошептала Джемми.
— Поучительная история, тебе не кажется, Ральф? — ехидно полюбопытствовал Лесли, косясь на друга. — Пора тебе завязывать с виски. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы у вас с Джемми появился маленький Фрэнки.
— Очень смешно, — пробурчал Ральф. — Я ценю твое чувство юмора, Лесли, но сейчас оно совершенно неуместно. — Нет ничего смешного в том, что у людей такая беда…
— Мы люди бедные… — Трэвор потряс седой головой, не забыв при этом потянуться за новым пирожком. — У нас что ни день, то новые беды. Судьба, видать, такая… То сарай сгорит, то птица подохнет, то еще чего приключится. Несчастье за несчастьем. Мы уж привыкли, правда, Лиззи?
Эллис молча кивнула.
— Это ведь у вас, богатых, не жизнь, а сплошной праздник. Так оно частенько бывает: счастье — к счастью, а несчастье — к несчастью притягивается…
Наблюдая за Трэвором, Эллис пыталась понять, зачем же он все-таки пришел в этот дом. Ей вспомнились слова, которые он сказал еще в первую их встречу: «Если вдруг я узнаю — а я обязательно узнаю, — что план провален по вашей вине, вы догадываетесь, что вас ждет». Может быть, это проверка? Может, Трэвор хочет узнать, не играет ли Эллис в другой команде? Во всяком случае, это единственное разумное объяснение тому маскараду, что он устроил…
Вдоволь наевшись, Трэвор принялся причитать, что обратный путь далек, первый поезд пойдет только утром, а его «старые ноженьки» болят с дороги. Ральф благородно предложил «тетке» переночевать в особняке, а с утра отправиться в обратный путь.
Значит, он еще и ночевать здесь останется! — Эллис бесилась, чувствуя, что никак не может этого изменить. Попросить Ральфа выставить в ночь тетку, пусть даже нелюбимую и зловредную, означало выказать полное равнодушие к родственнице, что было совершенно не в духе добросердечной Лиз Дулитт. Тем не менее, когда гости разъехались и Ральф попросил миссис Пабл постелить Трэвору на втором этаже, в комнате, находящейся рядом с той, что отвели для Лиз Дулитт, Эллис все-таки устроила Трэвору «сюрприз».
— Миссис Элеонора, — обратилась она к домработнице, — можете в комнате все окна отворить? Тетя моя так спать привыкла. И еще не гасите, пожалуйста, лампы. Миссис Дулитт без света не засыпает — страсть как боится темноты.
— Удивительные привычки… — покачала головой миссис Пабл. — Хорошо, Лиз, сделаю, как ты просишь.
Трэвор неодобрительно покосился на Эллис, и она злорадно улыбнулась ему в ответ. Пусть не думает, что она останется у него в долгу за сегодняшнюю выходку…
Эллис долго ворочалась и никак не могла уснуть. Все-таки странный человек этот Трэвор. Ему так важны эти картины, что он готов выложить любые деньги, чтобы сделать из Эллис «светскую штучку». А теперь заявляется сюда и ставит под угрозу весь их хитроумный план… Что, если бы он засыпался на одном из вопросов? Что, если бы его раскусили? Или он настолько уверен в себе, что совершенно не опасается разоблачения?
За дверью послышались крадущиеся шаги. Эллис подняла голову с подушки и прислушалась. Раздался тихий стук.
О нет, не собирается же он…
Стук повторился. Эллис, вне себя от злости, выбралась из-под одеяла и, включив лампочку над кроватью, пошла открывать.
— Черт бы вас побрал, Трэвор… — возмущенно прошептала она, разглядывая стоящего на пороге мужчину в нелепой женской одежде и парике. — Вы что, хотите все завалить?
— Не завалю, если вы не будете шуметь и предложите мне войти. Не очень-то вежливо держать на пороге собственную тетку, которую вы заставили спать со светом и распахнутыми настежь окнами…
— Заходите… — сквозь зубы процедила Эллис и закрыла за Трэвором дверь. — Может, объясните наконец, чего ради устроили это представление?
Вместо ответа Трэвор подошел к ее кровати и по-хозяйски завалился на постель.
— А ваше ложе мягче, чем мое…
— Вы еще жаловаться будете? — вспыхнула Эллис. — А вы не думаете, что будет, если вас кто-нибудь тут застукает?
— У вас что, ночью бывают гости? — усмехнулся Трэвор. — Неужели вы поступились своими принципами и пустили Ральфа Витборо в свою постель?
— Идиот!
Эллис почувствовала, что если не стукнет чем-нибудь этого наглого типа, то взорвется. Первым, что попалось под руку, была щетка для волос, лежавшая на трюмо, и она немедленно полетела в Трэвора. Тот пытался увернуться, но сделал себе только хуже — толстая деревянная ручка стукнула его прямо по лбу.
— Что же вы делаете, Эллис Торнтон… — сдавленно пробормотал Трэвор, прижав руку ко лбу.
— Что же это вы говорите, Трэвор, как вас там… — прошипела в ответ Эллис.
— Признаю, сказал глупость… Вы всегда так реагируете на шутки?
— Нет, вы единственный человек, которому удалось вывести меня из себя, — призналась Эллис.
— Как я теперь объясню эту шишку вашему Ральфу?
— Он такой же мой, как и ваш. Не будет у вас никакой шишки. Расхныкались, как девчонка.
— Я не расхныкался, — обиженно отозвался Трэвор. — Я забочусь об образе. Не могу же я сказать Ральфу, что меня побила собственная племянница? Посмотрите, пожалуйста, что у меня со лбом. Раз уж вы меня изувечили…
— Как девчонка… — покачала головой Эллис и подошла к кровати. — Во-первых, сядьте. Нечего валяться на моей постели. Тем более, в этих ваших грязных штиблетах.
Трэвор послушно сел.
— Поднимите голову.
Трэвор откинул голову назад, и Эллис снова увидела хорошо знакомый серебристый блеск и хитрый прищур. Губы Трэвора в таком положении были слегка приоткрыты, и Эллис только сейчас обратила внимание на то, как причудливо изогнута его верхняя губа: правый уголок был чуть-чуть выше левого, отчего казалось, что Трэвор постоянно иронично улыбается.
— Что вы на меня так смотрите? — поинтересовалась она.
— Никогда не видел вас в таком ракурсе, — улыбнулся Трэвор. — Я даже представил, что вы меня сейчас поцелуете.
— Обойдетесь.
— Фи, как грубо… А я только хотел сказать, что у вас очень красивые губы. Небольшие, но при этом очень красивые, яркие, как будто вы их красите. Хотя сейчас вы, кажется, без макияжа.
— Нет у вас никакой шишки, — сообщила Эллис, оставив без внимания его комплимент. — Даже царапинки не осталось. — Она отошла от Трэвора и заметила, что он ехидно улыбнулся.
