Дженнет Лавсмит - Обольщение журналиста
7
Дениза искренне пыталась думать только о хорошем, но, увы, тетя Полли ничего хорошего сообщить не могла. Еще три дня прошли в безнадежных метаниях между отчаянием и надеждой. И вот наконец забрезжил свет в конце тоннеля. Тетя сообщила, что обследование завершилось успешно. Опухоль не дала метастазов.
Девушка была счастлива и, когда позвонил Рей, с радостью согласилась с ним поужинать.
Он привез ее в дорогой, но не слишком популярный ресторан, где они могли бы наслаждаться трапезой и друг другом вдали от любопытных глаз. Рей позвонил ей, как и обещал, сразу же по возвращении из Нью-Йорка, внутренне готовый к тому, что ему придется утешать Денизу, каким-то образом выводить ее из депрессии. Но, насколько он мог видеть при неярком свете свечей, девушка совершенно не выглядела несчастной. Дразнящие искорки в глазах, наполненных радостью, ямочка, то и дело возникающая в уголке рта, беззаботный смех — все говорило о хорошем настроении.
— Я делаю вывод, — решился сказать Рей после дежурных обменов любезностями, — что твоя проблема, в чем бы она ни состояла, успешно разрешилась.
— Да, так и есть. И я должна поблагодарить тебя. — Дениза едва не ослепила его улыбкой. — Помнишь воскресенье на катере? Я тогда очень переживала. Наверно, это было проявлением слабости… Но, в любом случае, именно ты привел меня в чувство. Помнишь, — добавила она, хитро посмеиваясь, — я сказала тебе, что Лоретта немного «не того»? Она говорит, что плохие мысли могут нанести вред тому, о ком думаешь, а хорошие, наоборот, помочь. Не знаю, насколько это соответствует истине, но после того, как побывала у тебя, я стала думать, что все будет хорошо, и действительно, дело пошло на лад.
Итак, ее проблема связана с кем-то еще. С кем-то из тех, кто живет далеко, по крайней мере, не в этом районе. Кто это? Мужчина? При этой мысли Рей почувствовал резкий укол ревности, весьма болезненный.
— Ты в это веришь? — спросила она.
— Во что?
— В то, что можешь помочь кому-то, думая, что у него все будет хорошо?
— Конечно, нет, — убежденно ответил Рей.
— Понимаю, в это трудно поверить, но со мной случилось именно так. — К концу фразы она понизила голос почти до шепота.
Если бы только она знала, на какие мысли навела его своим разговором! Рей постарался скрыть замешательство и отвечать впопад.
— Скорее всего, это обыкновенное совпадение. Поверь мне, моя прекрасная леди, едва ли можно добиться результатов, предаваясь одним размышлениям. Я только что вернулся с заседания ООН по ближневосточной проблеме. Там много говорили, высказывали много правильных суждений, но это ни на йоту не приблизило разрешение кризиса.
— Но я говорю совсем о другом. Ну почему ты не хочешь меня понять? Если бы кто-то мысленно представил, как это разрешение осуществляется на практике, причем ярко, во всех подробностях, то это, может быть, и возымело бы действие. А они там занимаются совсем другим: мудрствуют, рассуждают о том, чего бы хотелось каждой из сторон…
Дениза начала цитировать некоторые места из обзоров, посвященных противостоянию в этом регионе, Рей не мог не отдать должное ее знанию предмета.
— Так что же там происходило на самом деле? Я имею в виду сессию ООН? — поинтересовалась она.
Разговор незаметно перешел на обсуждение его последней статьи, и Рей немало удивился, обнаружив, что девушка действительно неплохо знакома с его работами.
— Ты и правда читаешь мои статьи, — заметил он, польщенный.
— Да, мне нравится твой охват тем: от чисто житейских страстей — помнишь, в той истории о девочке, потерявшей котенка, — до международных конфликтов. А главное — ты всегда излагаешь проблему простым, доступным языком, понятным даже таким простофилям, как я.
— Да полно кокетничать, — возразил он.
Для Рея ценность разговора подогревалась тем, что Дениза не льстила ему, как некоторые, и не говорила цитатами из его же статей. Кроме того, во многом была с ним не согласна и не стеснялась высказываться без обиняков. Их беседа оказалась столь интересной для обоих, что кофе и бренди так и остались невыпитыми, когда подошедший официант сообщил, что ресторан закрывается.
Рядом с этой девушкой время летело незаметно. Даже когда ее не было рядом, Рей не переставал задумываться над ее высказываниями, пытаясь постичь ее стиль мышления, мысленно спорил с ней и очень, очень скучал. Как только представлялась возможность, он стремился встретиться вновь. Вообще-то ему всегда нравилось встречаться с несколькими женщинами одновременно, но сейчас он с удивлением заметил, что хочет видеть только ее одну. Он приглашал Денизу в театры, в рестораны, на танцы и в один прекрасный день, на закате, пригласил на морскую прогулку.
* * *Женщина по имени Шерри Шеридан практически стерлась из его памяти. Но настал день, когда ему пришлось вспомнить о ее существовании.
Как-то в субботу он позвонил Денизе, чтобы пригласить ее на ланч, но она предложила ему приехать позавтракать к ней, тем более, что соседки не будет: она вместе с вновь обретенным другом сердца уехала на какой-то семинар.
Погода выдалась дождливой и ветреной, как в тот воскресный день, когда они были на катере. Рей наслаждался теплом и домашним уютом и такими милыми сердцу каждого запахами раннего утра — ароматом кофе и жареной корейки. Дениза красиво накрыла на стол, корейка аппетитно подрумянилась, нежные бисквиты таяли во рту, кофе получился в меру крепким и изысканным на вкус. Сплошное удовольствие!
А она… В свободном домашнем брючном костюме из велюра цвета спелого персика, с распущенными волосами и без косметики, она казалась такой свежей, такой полной жизни и трепетной, что Рей не мог отвести от нее глаз.
После завтрака Дениза достала шахматы, подаренные ей Реем, и разложила доску с фигурами прямо на полу перед горящим камином. Надо сказать, за это время она изрядно прибавила в мастерстве, но все же Рей проиграл три партии подряд не из-за этого. Грациозные движения маленьких пальчиков, жемчужные зубки, прикусывающие нижнюю губу, когда девушка раздумывала над очередным ходом, озорной блеск синих глаз… Все это просто сводило его с ума.
Выиграв третью партию, Дениза со смехом опрокинулась навзничь на ковер, и Рей уже не видел ничего, кроме двух нежных полукружий, то вздымавшихся, то опадавших от хохота. В отблесках пламени все ее тело под светящейся персиковой тканью, казалось, само излучает сияние, теплое, живое, как огонь в камине.
— Видел бы ты себя со стороны, — хохотала она, — какое у тебя было лицо, когда я в третий раз объявила тебе мат!
