Дженнет Лавсмит - Обольщение журналиста
Обзор книги Дженнет Лавсмит - Обольщение журналиста
Дженнет Лавсмит
Обольщение журналиста
1
Утром бывалому журналисту Рею Коллинзу позвонил в редакцию его дядя-миллионер Гудвин Стентон и попросил срочно к нему приехать. Дело, сказал он, не терпит отлагательства.
В полдень Рей уже поднимался по ступеням дядюшкиного особняка.
— Ты представляешь, — Гудвин рванулся прямо с места в карьер, — этот балбес Вилли надумал жениться!
Вилли, двадцатидвухлетний внук дядюшки Гудвина, отличался легкомыслием и ветреностью. Он сменил уже несколько подружек и ни разу еще не выказывал намерения жениться.
— Хм. — Рей почесал в голове. — И кто же счастливая избранница?
— Шлюшка из породы золотоискательниц! Вцепилась всеми когтями в моего внука, а этот дурачок сам просится, чтобы его обобрали. — Голос у старика дрожал от возмущения.
— Ну, много она из него не вытрясет. — Рей отлично знал, что Гудвин Стентон крепко держит в руках не только свои миллионы, но и своего внука. — Вилли славный парень, но что поделаешь, такой возраст — тянет к девкам. Малость побегает, перебесится и образумится — все будет в порядке.
— Ха! Если бы только бесился, кто бы возражал. Но он хочет на ней жениться!
— Не думаю, что это серьезно.
— Но именно такая шальная идея засела у него в мозгах. А я этого не потерплю! — Гудвин ударил ладонью по полированной столешнице массивного письменного стола, — Нашел невесту! Жалкая потаскушка, которая кружит головы пьяным болванам в баре. Тянут там пиво, виски, пялят на нее глаза и слюни распускают, когда она виляет перед ними животом и задницей. Хороша избранница для Вилли.
Рей усмехнулся.
— А вы сами-то ее видели, дядя?
— И видеть не хочу! Не хватало еще, чтобы кто-то заметил Гудвина Стентона в этой грязной забегаловке. Фамилия хозяина — Трэвис. А эту девицу зовут… — Он порылся в бумагах. — Ага, вот, Шерри Шеридан. — Старик презрительно хмыкнул. — Ну и прозвище она себе выдумала! Уже по одному этому он должен был догадаться, что она за штучка. Но Вилли дурачок, что, впрочем, понятно, — мальчишке всего двадцать два. Хотя в этом возрасте уже можно не попадаться на дешевенькие бабьи трюки. Короче, я хочу, чтобы ты положил этому конец.
— Я?!
— Да, ты. Ты ведь журналист, причем небесталанный. Не зря твои статейки печатает чуть не десяток газет. Ты умеешь убеждать людей, заставлять их думать по-твоему.
— Да что вы, дядя! Я всего лишь репортер, сообщаю факты с минимумом комментариев. Я не морализатор.
— Неважно. — Гудвин махнул рукой, отклоняя возражения. — Факты говорят о том, что Вилли влип по макушку, и ты должен вытащить его из болота.
Рей не удивился. Будучи на десять лет старше племянника, он, тем не менее, по возрасту был ближе всех к нему в семье и по-родственному опекал чуть ли не со дня рождения.
— Ну что ж, поговорить я с ним, конечно, могу, дядя, если вы хотите. Но сомневаюсь, будет ли от этого какой-нибудь толк.
— Правильно, с Вилли говорить бесполезно. Побеседовать надо с этой потаскушкой.
— Но я с ней даже незнаком.
— Вот и познакомишься. Визитную карточку тебе заменит пачка зеленых в руке.
Такой вариант не удивил Рея. Он знал, что, по глубокому убеждению старика, мир вращается на хорошо смазанных подшипниках, название которым — деньги. Только этим дядюшка и руководствовался, затевая любое дело. Рей подумал о своей двоюродной сестре Кэролайн. Когда она с первого взгляда влюбилась в автогонщика и была готова тут же выскочить за него замуж, старик пригрозил лишить ее наследства. А автогонщику он дал отступного, тот, конечно, взял и исчез. Ну вот, ликовал тогда старик, я же с самого начала говорил, что он гад ползучий. Но автогонщик если и радовался большим деньгам, то недолго — вскоре он погиб в автокатастрофе. Кэролайн же умерла в родах, когда производила на свет Вилли. Мать Рея всегда говорила, что Кэролайн свели в могилу не роды, а сердце, разбитое насильственной разлукой с любимым человеком. Тогда казалось, что дядя Гудвин потрясен таким оборотом событий. Тем не менее, подумал Рей, та история, очевидно, ничему его не научила. На сей раз он опять вознамерился использовать деньги, теперь уже чтобы выправить жизнь внука.
— Подумайте хорошенько, дядюшка, — предупредил Рей. — Может быть, вы идете по неверному пути.
Старик не терпел возражений.
— Это единственно верный путь! Разъясни этой охотнице за деньгами, что, если Вилли на ней женится, он не дождется от меня ни одного паршивого цента. Гарантирую, это до нее сразу дойдет. Миллиона не пожалею, лишь бы она отцепилась от парня. Но обо мне — ни звука, понимаешь? Не хочу, чтобы Вилли даже знал, что я говорил с тобой на эту тему.
Так вот почему он обратился ко мне, а не к своим адвокатам, которых у него целый полк, догадался Рей. Все-таки один урок он извлек из истории с Кэролайн. Она не простила отца до последнего вздоха. Теперь он сам вроде бы не вмешивается в чужую любовь, предоставляя эту грязную работу другим, в данном случае мне.
— Я бы предпочел не влезать в личную жизнь, — вздохнул Рей.
— Тебе и не придется влезать, если ты правильно поведешь дело. Вилли на этой неделе уезжает сдавать приемные экзамены в университет. В его отсутствие ты с ней и поговоришь. И предупреди ее, чтобы она держала язык за зубами. Не упрямься, Рей. Никакого вреда ты Вилли не причинишь. Напротив, спасешь ему жизнь! Ты ведь тоже не хочешь, чтобы он связался с такой девкой?
— Вы судите о ней за глаза, не зная ее. А что, если она и впрямь его любит?
— Ха! Все, что она любит, — это долларовые купюры. Если ты мне не веришь, познакомься с ней поближе. Можешь даже с ней переспать.
В итоге Рей согласился с дядей. В самом деле, Вилли — парнишка молодой, порывистый. Действительно, стоит, пожалуй, спокойно и непредвзято взглянуть на эту девицу, выяснить, что она из себя представляет.
* * *Вечером Рей отправился в бар, чтобы разобраться на месте.
Исполнительница танца живота не отличалась оригинальностью наряда. Как и требовали законы жанра, на «гаремной наложнице» был узкий, почти символический лифчик и полупрозрачные шаровары, державшиеся на широком поясе значительно ниже пупка. Все это было щедро усыпано блестками и сверкающими «драгоценными камнями». На щиколотках и запястьях поблескивали «золотые» браслеты. Зато сексуальная притягательность и милое девичье обаяние были неподдельными. Живот девушки, оголенный от лифчика до пояса шаровар, буквально ходил ходуном. Танцовщица то опускала голову — и тогда волна длинных черных волос закрывала ей лицо, — то резким взмахом отбрасывала волосы за спину. В такт каждому движению тонким звоном отзывались миниатюрные колокольчики на браслетах. Легкое притоптывание босых ступней придавало танцу дополнительную чувственность. Надо признать, равнодушных зрителей в баре не наблюдалось.
