Элен Алекс - Другая жизнь
И так получилось, что никто на киностудии братьев Тернеров не смог как-нибудь корректно сдержаться и промолчать. Нет, даже наоборот, вся киностудия братьев Тернеров тоже чуть не рухнула на пол от неудержимого хохота.
Эйб Робинсон и Джефф Дармер поняли, что теперь они точно пропали, теперь им чуть ли не целый год придется ходить следом за этим белокурым человеком и уговаривать его сняться в их фильме. И терпеливо объяснять ему, что никто не желал ему никакого зла, это было сделано чисто случайно, вовсе не нарочно, и так далее и тому подобное.
Алекс Мартин лежал на полу и придумывал план ужасной мести. Почему-то громче всех хохотали двоюродные братья Камиллы Роландо и Цезаро, в их жизни было мало развлечений, и они были рады чьей-нибудь любой неприятности.
Но так как на киностудии все были глубоко серьезные и деловые люди, то никто не выпустил из рук осветительные приборы, не отвел в сторону микрофоны, не выключил кинокамеры. Алекса Мартина продолжали освещать прожекторами, снимать на кинопленку, а чувствительные микрофоны регистрировали его гневное пыхтение.
И единственным человеком, кто не обратил на происшедшее никакого внимания, была Камилла. Актер, с которым она разговаривала до этого, давно забыл то, о чем они разговаривали, и, как и все остальные, радостно хохотал в кулак.
Камилла тоже уже забыла то, о чем она с кем-то только что говорила, не так уж это было важно и существенно. Она просто стояла там, где стояла, никуда не оглядывалась и не обращала ни на кого внимания.
Она смотрела сквозь большое окно на облака, на небо и на солнце. А еще она смотрела в глубь себя и ощущала какое-то новое чувство, даже ей самой неведомое, неизвестное и неповторимое.
Умница Люк Беррер тоже никак не отвлекался, он-то и снял Камиллу в этот удивительный момент. И этот ее необъяснимый тонкий взгляд — на все и в никуда — много позже тоже был признан одним из самых сильных моментов этого необычного фильма.
11
Как и любой порядочный человек, дедушка Ичи всегда просыпался очень рано. А в последнее время в жизни дедушки Ичи произошли большие перемены, он вновь обрел какой-то смысл, жизнь перестала для него существовать только на экранах его телевизоров.
Никто теперь не мог сказать дедушке Ичи, что он живет немного скучновато и совсем неинтересно, нет. Теперь, когда его любимая внучка стала сниматься в самом настоящем художественном фильме, дедушка Ичи стал чувствовать себя особенно ответственным за все происходящее.
Теперь он мог спокойно сесть за руль автомобиля и в любой момент приехать в шикарный особняк за город и посмотреть на то, что там происходит. По контракту в любой снимаемой сцене фильма должно было быть специальное огороженное место для родственников Камиллы. Чтобы каждый из них мог в любое время приехать на место съемок и самолично убедиться в том, что с их прекрасной Камиллой не происходит ничего предосудительного.
Обычно, просыпаясь очень рано, дедушке Ичи оставалось только в полном одиночестве любоваться своей глубокой порядочностью, необычностью и неповторимостью. Теперь это мог увидеть любой желающий.
Еще только занималась заря на востоке, а птицы на деревьях возмущенно протирали глаза, дедушка Ичи уже направлялся на свою новую работу. Ведь только он и никто другой мог рассказать Эйбу Робинсону, о чем нужно снимать этот фильм. Люку Берреру — под каким углом надо направлять кинокамеру. А Джеффу Дармеру и Джеку Марлину — какой кофе вкуснее пить тогда, когда все вокруг них, не покладая рук, работают.
Дедушке Ичи сразу же понравился Эйб Робинсон, едва тот переступил порог квартиры, чтобы испросить разрешение на съемки Камиллы в этом фильме. А когда во время приветственной речи Эйб Робинсон стал без запинки перечислять дедушке Ичи все его имена, дедушка Ичи и вовсе растаял от восторга.
И минут через десять он сказал Эйбу Робинсону:
— Достаточно, достаточно, теперь я вижу, что вы тоже порядочный человек.
Эйб Робинсон весь день учил по бумажке длинный список всех имен дедушки Ичи. И поэтому, когда его остановили, он облегченно вздохнул и украдкой вытер пот со лба.
Главное, как ему объяснили, было произвести хорошее впечатление на дедушку Ичи, и Эйбу Робинсону это вполне удалось.
— Думаю, мы подружимся, — подмигнул Эйбу Робинсону дедушка Ичи.
И они, разумеется, подружились. По крайней мере, дедушка Ичи был в этом уверен. И теперь в любое время он мог приехать в роскошный особняк за городом на съемки, снисходительно похлопать при всех Эйба Робинсона по плечу и сказать ему:
— Э нет, дружище, ты все тут делаешь совсем не так. Это надо делать так-то и так-то.
И Эйб Робинсон, разумеется, был всегда полностью согласен со своим новым другом. Потому что никак ему не возражал.
— Этот фильм будет самым ценным делом, которое останется после меня в этой моей одиннадцатой жизни, — важно сказал дедушка Ичи любимой внучке Камилле.
— Да, но при чем тут ты? — несколько удивилась такому повороту вещей Камилла.
— Не будь меня, не было бы этого фильма, — важно сказал дедушка Ичи, — ведь это я разрешил тебе сниматься.
— Ах, вон оно что, — улыбнулась Камилла.
Камилла любила своего милого и своеобразного дедушку Ичи. При ней он мог спокойно говорить любые глупости и нелепости.
А вот киностудия братьев Тернеров теперь мирилась с родственниками Камиллы, как могла. Потому что никто ничего не мог с ними поделать, они были повсюду, как муравьи.
Адвокаты дедушки Ичи умудрились подсунуть согласному в тот момент на все Эйбу Робинсону контракт, оговаривающий такую большую свободу передвижения родственников главной героини по съемочным площадкам во время съемок, что очень многие сцены приходилось снимать по несколько раз. Потому что то из одного угла, то из другого нет-нет да и высовывалась радостная физиономия какого-нибудь малозначительного родственника главной героини.
Но все, что ни делается, делается к лучшему, и не бывает ничего хорошего без чего-нибудь плохого. Ведь именно дедушка Ичи и предложил в один прекрасный момент безутешному Эйбу Робинсону великолепную основу для сценария.
— Я слышал, что у вас все еще нет сценария, — подмигнул как-то дедушка Ичи Эйбу Робинсону.
Эйб Робинсон тяжело вздохнул и стал собираться с мыслями.
— Кто вам только мог такое сказать? Да разве может так быть? И это просто невозможно, чтоб мы уже начали снимать фильм, а у нас все еще не было сценария, — стал говорить Эйб Робинсон.
Дедушка Ичи пропустил все это непроходимое вранье мимо ушей.
