Лиз Ивинг - Такая нежная любовь
По возвращении мужа в какое-то мгновение она была склонна все ему рассказать, однако быстро передумала: это означало бы также признаться ему в умалчивании на протяжении одиннадцати лет, которого он никогда бы не понял, тем более что она сама этого не понимала. И опять-таки ничего не сказала, узнав, кем являлся тот кандидат, избирательную кампанию которого он собирался организовывать.
Таким образом, она молчала, ощущая смутное чувство вины, хотя не совершила никакой измены, по крайней мере преднамеренной… Можно ли считать изменой кому-либо то, что ты не рассказываешь ему о своих мыслях или о том, что другие понапрасну пытались заполучить тебя? Вопрос оставался открытым, а Черил и не хотела на него отвечать даже притом, что с каждым днем все глубже вязла в своих противоречиях.
Она работала, с головой уйдя в дело, и успехи пьянили ее: она создавала миниатюрные изысканные статуэтки, как всегда, абсолютно абстрактные.
К счастью для нее, у Брюса тоже был чрезвычайно плотный распорядок дня. Обессиленные, но счастливые, они встречались за ужином и делились происшедшим за день.
— Как ты продвинулась со своими курсами? — часто спрашивал он.
— Посмотри, — предложила она в один из таких вечеров, — я принесла тебе мои последние эскизы.
Она показала ему альбомы с набросками массивных металлических форм, к которым она питала пристрастие.
— Это просто отлично, — заключил он, — похоже на африканское ожерелье.
— Ты находишь?
— Да, посмотри: я ясно вижу золотой кулон, сделанный из этого подобия пустотелой пирамиды.
Она перевернула рисунок.
— Ты прав. Я задумала скульптуру больших, чем эти, размеров, но это может стать красивым кулоном.
— Почему ты не попробуешь его сделать?
— Забавно, месяц тому назад Кэтлин уже предложила мне то же самое.
— Эта идея тебя не соблазняет?
— Может быть, мне стоит попытаться.
— Как ты рассчитываешь взяться за это?
— Начну с того, что узнаю у своего преподавателя, что он об этом думает. Он наверняка сумеет подсказать мне технику, которую следует изучить.
— Великолепная мысль.
— Послушай, смотри, — добавила она, воспрянув духом. — Я уже приготовила вот эти эскизы браслетов.
— Это очень хорошо. Когда ты все это успела?
— По правде говоря, эта мысль вьется у меня в голове уже несколько лет. Я изготавливала украшения еще студенткой, но с тех пор я к ним по-настоящему уже никогда не возвращалась.
— Почему?
— Не знаю. Может быть, меня больше тянуло к крупным работам в живописи и скульптуре, декоративным панно, памятникам.
Она улыбнулась.
— Я мыслила широко.
— Но ведь все твои эскизы, все работы ограничиваются моделированием в металле, на самом деле ты рисуешь только это.
— В мыслях я рассчитывала стать скульптором.
— С твоим-то чувством цвета? Это было бы обидно. Подумай об этом! Ты уже сделала серьезный шаг, открыв свой магазинчик минералов. Чего тебе еще не хватает, чтобы вставить эти камушки в твои скульптурные формы и превратить их в настоящие драгоценности?
Он говорил с таким энтузиазмом, что у молодой женщины было желание броситься к нему на шею: он казался столь заинтересованным ее искусством, таким искренним!
— Брюс, обещаю тебе, что попробую. Ты только что подал мне чудеснейшую идею!
— И потом, — продолжал он взволнованным голосом, — ты же сможешь продавать их сама в «Сердце камня»! Видишь, у тебя даже есть средства их реализации!
— А ты мне устроишь рекламу, так?
— Если хочешь, котик мой, но сперва надо, чтобы ты сама включилась в это.
Отныне каждый вечер они ужинали вместе, и Брюс внимательно следил за этапами эволюции новой профессии своей жены. Он даже пришел посмотреть на нее в мастерскую, где она работала с металлом, в очках, с перчатками на руках, в защитном фартуке, с паяльной лампой и газовым резаком для более мелких деталей.
— Я не узнал тебя в этой впечатляющей экипировке, — заявил он, когда она прервалась.
— Подойди: я сейчас заканчиваю мой африканский кулон, но надеюсь когда-нибудь выполнить его в золоте.
Он увидел, как она гнула и формовала металл, придавая ему ту округлость и массивность, которыми он так любовался.
— Это великолепно, Черил! Испытываешь желание погладить его, как какой-нибудь красивый зрелый фрукт.
— Главное — не дотрагивайся до него: он, должно быть, еще раскаленный!
Тут подошел ее преподаватель.
— Браво, госпожа Мандрелл! Вы только что выполнили совершенно оригинальное произведение.
— Правда? — спросила она, засмущавшись.
— Вам нужно продолжать в том же духе. Я думаю, это именно то, что вам больше всего удается.
— А как вы думаете, смогу я делать другие украшения, вставляя туда драгоценные камни?
— Почему бы и нет? Судя по вашей живописи, вы умеете сочетать цвета. Более того, я даже горячо вам советую попытаться! Со своей стороны мне, по большому счету, нечему вас учить. Отныне вам надо следовать собственному чутью.
— Я полагаю, придется купить порядком разного оборудования, — сказал Брюс.
— Безусловно. Вы — господин Мандрелл? Поздравляю вас, сударь. Ваша жена — настоящий художник, она далеко пойдет.
— Я подозреваю, что да.
Он взглянул на нее светящимися гордостью глазами, и в это мгновение Черил подумала, что она вот-вот лопнет от счастья.
В тот день, когда Черил выставила свои первые украшения на прилавке «Сердца камня», она предпочла это сделать незаметно, не будоража всю свою клиентуру и тем более не открывая имени их автора. Кэтлин была согласна хранить молчание: таким образом они могли увидеть откровенную реакцию и послушать критические замечания публики.
Долго ждать не пришлось: африканский кулон из латуни имел такой успех, что Черил пришлось работать пару ночей подряд, чтобы удовлетворить запросы. Она устроила мастерскую в уголке гаража, а Брюс пообещал ей построить другую, настоящую, как только представится возможность.
Успех собственных украшений наполнял ее счастьем. На этот раз она нашла свой истинный путь. Она создавала всевозможные произведения, рождавшиеся в ее воображении, и публика их обожала.
Как раз в это время она узнала правду о женитьбе Стефена.
После вечера в «Плацца» он практически не давал о себе знать. Черил была в курсе того, что он проводил все дни с Брюсом, но, к ее большому облегчению, казалось, больше не искал встречи с нею.
Впрочем, у нее было слишком много дел, чтобы еще думать о нем. Так что случайно попавшаяся статья в газете дала ей неожиданную информацию.
