Барни Долли - Верь мне, Дженифер
— Дженнифер, я повторяю: никому. Они не докажут, что это неправда. Так что им придется удовольствоваться твоим объяснением.
— Ты заставляешь меня лгать родным!
— Нам часто приходится делать это, чтобы оградить их от ненужных страданий. Очень скоро ты сама поймешь, что так лучше. К чему им знать правду? Разве от этого они станут счастливее?
Дженнифер с каждой минутой все сильнее ошеломляли его слова. Совсем недавно он предлагал ей вступить с ним в брак холодно и деловито, как будто бы советовал взять зонт, когда идет дождь. А теперь с дружеским участием советует оградить ее родных от неприятной правды.
— И все-таки я кое-чего не понимаю, — произнесла она, нервно теребя золотую цепочку, висящую на шее. — Почему именно я? Многие женщины с радостью приняли бы твое предложение. Взять хотя бы Келли Мерлин.
Гордон недовольно поморщился.
— Как и всякая женщина, Келли корыстна. Безусловно, она в первую очередь претендует на деньги и положение в обществе, Правда, есть небольшое «но». Она привыкла властвовать над мужскими сердцами, привыкла к обожанию и поклонению, и холодный расчет придется ей не по нраву. С ней у меня будет масса проблем. А, кроме того, — неожиданно сказал он, — мои запросы слишком велики.
Этот прямой ответ вызвал у Дженнифер какое-то щемящее чувство. Слезы опять навернулись на глаза, пока она смотрела на властного, энергичного мужчину, стоящего перед ней. Она все больше убеждалась, что никогда не видела более выразительного лица, чем это — гордое и волевое. Циничные морщинки, залегшие в уголках его глаз и рта, были результатом многочисленных жестоких битв, закончившихся победой. Изгиб его губ выглядел чувственным, даже когда выражал иронию. Если бы Гордон Эванс был нищим, женщины все равно бросались бы ему на шею… Однако по какой-то невообразимой причине он соглашался на фиктивный и бездетный брак.
— Гордон, я… я, право, не знаю, — прошептала Дженнифер.
Он заметил ее умоляющий взгляд и ощутил, как где-то в глубине души вновь пробуждается нежность и огромное желание поцеловать ее. Улыбнувшись, он взял ее руку и прижался к ней губами. От этого старомодного, но такого трогательного жеста у Дженнифер перехватило дыхание.
— Ты ни о чем не пожалеешь, — тихо сказал Гордон. — Обещаю. А сейчас собирайся — у нас масса дел сегодня.
6
Серебристый «кадиллак» уже дожидался у обочины. Гордон распахнул дверцу, и Дженнифер скользнула в знакомый комфортабельный салон. Обычно она любила ездить в машине, поскольку, как правило, отдыхала в дороге, но на этот раз, неприятно удивленная, схватилась за подлокотник сиденья. Ей удавалось скрывать тревогу, пока Гордон бросал автомобиль из ряда в ряд. Однако когда он проехал на красной свет и подрезал автобус Мексиканской туристической ассоциации, она с испугом взглянула на него.
Он лишь пожал плечами.
— Никак не могу забыть свою давнюю мечту участвовать в гонках.
— Но здесь не автотрек, — возразила Дженнифер.
— Ну а я, между прочим, не профессиональный гонщик.
Остальную дорогу оба молчали, пока автомобиль не затормозил у магазина дорогой одежды.
— Сейчас ты выберешь себе подходящее платье, — сказал Гордон тоном, не терпящим возражений.
Впрочем, Дженнифер и не думала спорить. Она находилась уже в такой психологической зависимости от него, что ей ничего не оставалось, как подчиниться. В улыбке Гордона, в его взгляде было нечто, что разжигало пламя внутри Дженнифер, пламя, заставляющее ее вновь и вновь желать его. Сначала она пыталась отрицать это, но сейчас страсть разгорелась настолько, что уже не поддавалась контролю…
В примерочной она натянула выбранное Гордоном короткое вечернее платье без бретелек, завела руки за спину и застегнула молнию. Корсаж подхватывал грудь, шифон пастельных тонов, словно неяркая радуга, вихрился над коленями. Затем, усевшись на стул, она надела туфли из розового муара на высоких каблуках.
Пока Дженнифер одевалась, Гордон болтал с продавщицами. До ее слуха доносился его глубокий голос, очаровывающий всех женщин без исключения. То и дело слышались его замечания о том, как она «красива», как «очаровательна», как «жизнерадостна». Он говорил о ней с нежным чувством собственника, словно она была своенравным пылким созданием, которое восхищало и в то же время озадачивало его своим непостоянством.
Одетая в новый наряд, Дженнифер со смущенным видом вышла из примерочной. Одна из продавщиц подавила вздох, когда Гордон обнял и поцеловал счастливицу. Дженнифер не стала отталкивать его, не желая устраивать сцену в магазине. Но тихо заметила:
— Ты вгоняешь меня в краску. К чему это здесь?
Гордон немного отстранился и с восторгом оглядел ее.
— Ты выглядишь потрясающе, дорогая. Никогда не видел, чтобы платье так преображало женщину.
Произнеся это, он снова привлек ее к себе. Краем глаза Дженнифер успела заметить, что все три продавщицы смотрели на Гордона с восхищением, а на нее с завистью.
— Позволь, я помогу, — сказал он, беря из ее рук пакет со старой одеждой. — Рад был познакомиться с вами, леди, — бросил он продавщицам, не сводящим с него глаз.
Выйдя на улицу, Гордон улыбнулся.
— Если успеем добраться до судьи в течение часа, значит, сможем раздобыть разрешение на брак и пожениться в субботу.
Процедура получения брачной лицензии потрясла Дженнифер как нечто омерзительно-несложное и тошнотворно-бессмысленное. Стоя рядом с Гордоном, она предъявила все необходимые документы, удостоверяющие ее личность и возраст. Потом оба расписались и вышли из здания в центре города под неприветливым взглядом привратника, которому не терпелось поскорее запереть двери.
— Как раз вовремя успели, — с деланной веселостью произнесла Дженнифер. — Куда же мы едем сейчас?
— В ресторан отеля «Гранд-континенталь». Не знаю, как ты, а я проголодался.
Метрдотель, одетый в смокинг, стоял на своем обычном посту у входной двери.
— Здравствуйте, мистер Эванс. Рад видеть вас, — поздоровался он.
— Добрый вечер, Вернон. Это моя невеста, мисс Дженнифер Макензи. Сегодня я сделал ей предложение, и мы хотели бы отметить это радостное событие.
— От всей души поздравляю, — с сияющей улыбкой ответил Вернон, оценивающе глядя на Дженнифер и кивком приглашая их следовать за собой.
Словно подсолнухи за солнцем, за ними поворачивались головы любопытствующих посетителей. Столик располагался в укромном уголке, достаточно далеко от эстрады, так чтобы можно было наслаждаться музыкой и при этом разговаривать.
