Джулианна Морис - Его вторая половина
— Ружья?
Патрик скользнул языком по указательному пальцу Мадди. От такой неожиданной ласки внутри у Мадди сладко заныло.
— Меня уже снедает любопытство, что у тебя за отец.
— Ммм.
Мадди пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, прежде чем в голове у нее прояснилось и она смогла произнести что-то внятное.
— Отец как отец. Когда-то он был шерифом округа.
— Когда-то? А сейчас?
— Сейчас он мэр.
— О!
— На самом деле он Теду не угрожал. Ну, не очень угрожал, — поправилась Мадди, — но иногда он может казаться весьма жестким, и он очень печется обо мне.
Поскольку внимание Патрика было полностью приковано к пленительным изгибам женского тела, он не сразу смог ответить. Если бы у него была дочь, он, наверное, относился бы к ней, как отец к Мадди. Впрочем, родись у него девчонка, она, наверное, стала бы такой же непутевой, каким был он сам. Вот уж хватил бы он тогда лиха!
Родись у него девчонка?..
Патрик решительно отбросил эту мысль.
Мадди пригнула его голову к себе и прильнула к его губам. Патрик ощутил ее острый и пряный вкус. Его язык проникал все глубже, пытаясь постичь все вкусовые оттенки, тогда как руки поглаживали ее нежную бархатистую кожу. Вот это был настоящий поцелуй! Под покровом темноты, медленный и глубокий. Никому бы и в голову не пришло искать их в чулане, а значит, спешить было не нужно.
— Нам надо поговорить, — нехотя прошептал Патрик спустя несколько минут.
— Угу.
— Сейчас же.
— Не сейчас.
Мадди ласкала руками спину Патрика. Его тело было таким горячим, что спать с ним, наверное, все равно что с печкой.
Спать с Патриком… Мадди вздрогнула, но вовсе не от холода. Раньше она все гадала, будет ли их второй поцелуй таким же страстным, как и первый. Но на этот раз ее ощущения оказались еще острее и превзошли все ожидания.
Просунув руку под рубашку Патрика, она гладила его гладкую широкую грудь. Патрик тихо вскрикнул и крепко стиснул ее руки в своих. Он наконец решил, что хватит поцелуев и пора приступить к неизбежному разговору. Они оба прерывисто дышали, и разговору это мешало.
— Я не хочу говорить, — сказала Мадди просто.
— Надо.
— Не надо. Нам больше нечего сказать друг другу. Можешь снова делать вид, что меня не существует.
Распрямив ногу, Мадди случайно ударила пяткой Тигровую Лилию по носу и в ответ услышала ее ворчание.
— Ой, прости, миленькая, — проговорила она, — мы совсем тебя затолкали.
— Перед кошкой можешь не извиняться.
— Почему? Кошки тоже живые.
Если бы в чулане горел свет, Мадди увидела бы, как Патрик закатил глаза.
— Ты любишь животных? Ты, наверное, разговариваешь с цветами, спасаешь пауков, бережно вынося их из дома и выпуская на волю?
— А что тут такого?
— Ничего. — Патрик насмешливо покачал головой.
Мадди снова удалось его отвлечь.
Это у нее, скорее всего, получалось само собой. Мадди… Милая, лучезарная и манящая, невинная в полном смысле этого слова. Ему никогда с ней не сравниться, он не был таким даже при жизни своего отца.
Звук царапающих ткань когтей привел его в чувство. И в следующий момент Патрик взвыл, потому что покрытый шерстью твердый комок вдруг неожиданно плюхнулся ему на плечо и ударил головой в висок.
— Откуда она взялась?
— Ты моя хорошая! — Мадди вынула руку из-под рубашки Патрика и погладила лохматое чудовище. — Она, верно, взобралась вверх по одежде.
Патрик вздохнул. Казалось, Тигровая Лилия в сговоре с Мадди и всеми силами тоже пытается отвлечь его от важного разговора, но что еще хуже — она полностью завладела вниманием Мадди и отвлекла ее от него.
Все женщины заодно.
Патрик открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же его и закрыл, так как возле чулана послышались шаги.
— У девочек их нет, — донесся голос Катлин.
— Может, ушли погулять.
— Да, в компании они явно не нуждаются, хихикнула Шаннон, — даю голову на отсечение, никого из нас они бы с собой не взяли.
Мадди сотрясалась от беззвучного хохота.
— Шшш, — зашипел на нее Патрик.
— Как в средней школе, правда? — прошептала Мадди.
— Скорее как в младших классах. Тише ты! Они сейчас уйдут, и мы притворимся, будто зашли через боковую дверь.
Этот план действий, наверное, сработал бы, если бы Тигровая Лилия не решила, что достаточно насиделась в чулане.
«Мяу», — подала она голос.
— Откуда это? — озадачилась Катлин.
Патрик протянул руку, чтобы успокоить кошку, но неблагодарное животное вонзилось зубами ему в палец.
— Ой!
Тигровая Лилия вцепилась в Патрика когтями, чтобы удержаться на нем, но тут дверь резко отворилась. Кошка спрыгнула с плеча Патрика и припустилась бежать как ошпаренная. Патрик инстинктивно отпрянул от ее острых, словно иглы, когтей и рухнул прямо на вешалки с зимней одеждой, а Мадди свалилась ему на колени.
Когда кучу курток, пальто и свитеров, в которые свалились Патрик и Мадди, разгребли, взору Патрика предстало следующее: три его сестры, два брата и мать стояли над ними, созерцая открывшуюся им картину. В довершение всего две племянницы с заспанными глазами тоже удивленно уставились на Патрика сквозь лес ног.
— Полагаю, у вас найдется достойное объяснение, молодой человек, — проговорила Пигин, в глазах которой плясали веселые искорки, — менее всего мне хотелось бы вас наказывать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Вы правда так считаете? — спросила Мадди, поправив на голове наушники.
— Конечно, — подтвердил звонивший, — уж поверьте мне, все мужики — свиньи.
Мадди хихикнула.
— Но Ричард, вы ведь тоже мужчина.
— Ну, что тут сказать? Да, я мужчина, и именно поэтому я знаю, что говорю. Жена уверена, что мужчины связаны со свиньями генетически.
Патрик сидел возле кабины ведущего, наблюдая за эфиром четвертого выпуска авторской программы Мадди «Час одиноких сердец», в течение которой она очаровывала радиослушателей, смеялась и вела с ними самую непринужденную беседу. Его не покидало ощущение, что Мадди, общаясь со слушателями, напрочь забыла, что она в прямом эфире.
— Она — чудо, — сказала Дикси, — держится просто, естественно, радиослушатели души в ней не чают.
— Иначе и быть не могло, — пробормотал Патрик, не в силах отвести глаз от Мадди.
Ее голос идеально подходил для радиотрансляции, и сама она была искренней и милой. Поначалу планировалось, что Мадди будет отвечать на телефонные звонки в промежутках между романтическими кантри-балладами. Но, к явному удовольствию всех настроившихся на волну радиостанции, разговоры мало-помалу стали вытеснять музыку из эфира.
