Элен Эрасмус - Опьяненная любовью
— Скажи ему, что я устала после процедур и сплю.
— Это как же так? Человек там ходит, ждет, а я выйду и совру? Нет, милочка, этого я не умею.
— Ты что, не умеешь врать? — Брови Элен поползли вверх от удивления.
— Ну, бывает, что солжешь умолчанием, это грех поменьше… А вообще стараюсь делать так, чтобы потом не пришлось каяться.
Вот, мисс Олдфилд, полюбуйтесь на фрейлейн Берг! Бывают же на свете такие люди… Не врут! И прекрасно себя чувствуют.
— Клара, а что ты имеешь в виду под ложью умолчанием?
— Ну, это когда надо бы возразить человеку или осудить плохой поступок, а ты, чтобы тебе спокойнее было, промолчишь, утаишь правду. Понимаешь, тебе, может, так и проще, а зло не наказано.
— Пожалуй, этот род вранья мне недоступен. Я почему-то всегда лезу со своими возражениями и своей правдой. Но совсем не врать скучно. Барбара говорит, что я не столько вру, сколько фантазирую. Так ты считаешь, что спокойнее живется, когда говоришь правду и только правду? Ну что ж, тогда зови своего красавца!
— Моего? Ну уж ты скажешь… Будь у меня такой, уж я бы его далеко от себя не отпустила. Он кто по профессии?
— Архитектор.
— А ты?
— Я тоже. Только я ма-а-аленький архитектор, а он большой, настоящий.
— Ты, наверное, устала от моих разговоров, — вздохнула Клара. — Может быть, тебе сейчас стоит поспать? Тогда и врать не придется…
Славная женщина. Только недавно познакомились, а такое впечатление, что давным-давно она обогревает тебя своим теплом.
Джексон вошел, смущенно улыбаясь.
— Можно?
— Заходи, Филипп. Знаешь, я, пожалуй, рада, что ты сумел меня найти.
— Ну, раз ты этому рада, то и я рад. — Он продолжал улыбаться, но в глазах угадывалась тревожная озабоченность. — Наш румяный эскулап сообщил, что тебе лучше и боли уменьшились.
— Клара не соврет! Мне она ужасно нравится. Если б я сумела хоть в чем-то походить на нее, пожалуй, мне удалось бы стать лучше, чем я есть.
— Элен, замри, пожалуйста, на промежуточном движении к совершенству. Но с хозяйкой нам действительно повезло.
— Нам? — удивленно вскинула брови Элен.
— Тебе или нам, какая разница? У нас сейчас с тобой общая цель — поскорее поставить тебя на ноги.
— Филипп, ты пойдешь сегодня кататься?
Тот ответил возмущенным взглядом. Мол, когда друг в беде, какое может быть катание? Они помолчали.
— Элен, ты не будешь возражать, если я просто посижу рядом с тобой и почитаю?.. Потребуется помощь — я рядом. Или сам что нужно сделаю, или Клару позову.
Если и дальше так дело пойдет, то она, Элен, чего доброго, воздаст хвалу своим болячкам. Никакими средствами ей не удалось бы добиться таких результатов в развитии их с Филиппом отношений, если бы не несчастный случай. Человек предельно заботлив, мягок. Посмотрела бы сейчас сиреневая Имоджен на своего любимца! Вся бы зашлась от зависти. А что сказала бы Стефани? Элен улыбнулась собственным мыслям и повернула голову к собеседнику.
— Если хочешь, оставайся, Филипп. Но не здесь, в гостиной посиди. А я подремлю немного. Мне еще подумать надо…
— Не берись за рискованные дела, зачем тебе сейчас думать? — улыбнулся Джексон. — У тебя найдется что-нибудь почитать?
— О, у меня с собой только пара книг. Кстати, монография о творчестве Шекспира весьма любопытна. Тебя не утомит подобное чтение? Вторая книга — об импрессионистах. Интересует?
— Боже мой, Элен, конечно, интересует. Но я удивляюсь другому: впервые встречаю девушку, которая на отдыхе читает не легкомысленный детектив, а серьезную литературу.
— Наверное, удивлять тебя — мой удел! — как можно беспечнее бросила Элен. — Знаешь, честно говоря, у меня еще не было времени ознакомиться с книгами, но Барбара, а она чтит Шекспира, пишет, что исследование любопытное.
— Старая леди всерьез увлекается Шекспиром? — не сумел скрыть удивления Джексон.
— О, Шекспир когда-то перевернул всю ее жизнь. Но не будем сейчас об этом.
Обезболивающий укол плюс таблетка транквилизатора — и истерзанное болью тело вновь обрело покой. Сон был крепкий, без сновидений, а пробуждение не напоминало тяжкого выныривания из не отпускающей вязкой тьмы. Когда Элен открыла глаза, сразу увидела сидящего у кровати Филиппа. К его лицу, казалось, навсегда прилипло выражение заботливой тревоги.
— Почему ты здесь? Я же просила побыть в другой комнате.
— Только что подошел! — горячо начал оправдываться тот. — Тебя что-то во сне беспокоило, и я решил проверить, как ты?
— Который час?
— Думаю, два или три. Мои часы остановились. Надо же, впервые в жизни забыл завести. Представляешь, мне перевалило за тридцать, а я еще не переживал большего потрясения, чем то, которое связано с твоим недавним несчастьем. Суди сама, как до встречи с тобой мне везло в жизни!
Будь это пару дней назад, уж Элен бы нашла быстрый и едкий ответ! А сейчас ей вовсе не хотелось искать в шутливых в общем-то словах Филиппа обидного для себя намека.
— Ты спал ночью?
— Вздремнул немного. И сейчас подремал бы, но увлекся книгой о Шекспире. Леди Монт права, дав ей высокую оценку.
— Ты ел? Ты вообще за все это время что-нибудь ел?
— Не волнуйся, Клара обо мне позаботилась, — ответил Филипп с улыбкой. Было видно, что проявленная Элен забота ему приятна.
— Иди к себе в отель и отдохни. — Теперь уже и она нашла удовольствие в том, чтобы проявлять заботу о Филиппе.
— Нет, уже не смогу. Не успею. Дело в том, что у Клары сегодня вечернее дежурство. Не волнуйся, перед уходом она к тебе зайдет. Приготовила для любимой пациентки что-то вкусное. Ты не возражаешь, если я посижу рядом?
— Сиди, пожалуйста, — строго разрешила Элен, — но мне не по душе, когда человек вынужден проводить чуть ли не сутки у постели капризной больной.
— Вот уж не назвал бы нашу больную капризной. Честно сказать, я был даже несколько удивлен…
— Удивлен? Я что-то тебя постоянно удивляю. Правда, Барбара меня уверяла, что в этом деле нельзя поддаваться усталости.
— Да, повторяю, я был удивлен, как стойко ты вынесла страдания. Если и стонала, так только во сне. Говорят, когда вправляли вывих, орала как резаная, но кто бы не орал на твоем месте? Болевой шок спас тебя от невыносимой боли.
— Филипп, мне не нравится, что ты так внимательно смотришь на меня. Я очень подурнела?
— Элен, ты задала вопрос именно в тот момент, когда я нашел в тебе сходство с одной из самых красивых женщин Англии конца прошлого века.
— С кем это? — Такой поворот в разговоре мог оказаться приятным.
— Дама печали… Джейн Моррис. Я не замечал этого поразительного сходства, пока боль не наложила отпечаток на твое лицо.
