Памела Кент - Мужчина, который вернулся
Харриет покачала головой, с опозданием вспомнив, что нельзя этого делать, и вздрогнула от боли.
— Я видела. Осмотрела его очень внимательно… и если портрет исчез, то потому, что его кто-то взял. — В глазах девушки горела решимость. — Я непременно найду его, при первой же возможности. Если потребуется, обыщу весь дом.
— Ну, я бы подождал, пока вы почувствуете себя значительно лучше, чем в эту минуту, — снисходительно ответил доктор Дрю, но тревога в его глазах не исчезала. — Скажите, как ваша голова? — спросил он, очень осторожно ощупывая ее шишку.
— Намного лучше.
— Хорошо. — Доктор снова улыбнулся, но через мгновение его улыбка странно изменилась. Очень красивое ночное неглиже на Харриет наполовину сползло с плеч, она выглядела такой юной и прелестной. Несмотря на спутанное впечатление о нем во сне, Харриет не отпускала его, и доктору буквально пришлось слегка дернуть руку, чтобы освободить пальцы. Он склонился над ней еще ниже и без всякого удивления или смущения со стороны девушки на миг прижался холодной бритой щекой к ее щеке. А потом очень-очень осторожно поцеловал Харриет в лоб.
— Это хорошей девочке, — прошептал он. — Хорошей девочке, которая сейчас заснет.
Хриплым голосом она спросила:
— Вы всегда целуете своих пациентов?
— О, всегда!
— Я вам не верю!
— Я тоже. А вы всегда так крепко держитесь за своих врачей, что они с трудом могут вырваться?
Харриет прыснула, ее лицо зарумянилось, а глаза засияли неестественным блеском.
— Всегда! — ответила она.
Словно величайшим усилием воли доктор Дрю поднялся с постели и подал девушке стакан воды и успокаивающие таблетки. Когда Харриет проглотила их и с блаженным чувством удовлетворения откинулась на подушки, врач выпрямился, разглядывая в лилово-розовом свете ночника лежащую девушку. Непонятным образом взлохмаченные волосы не отвлекали от невыразимой прелести ее лица, а разметавшаяся прическа казалась на подушке золотой короной.
Доктор Дрю снова протянул руку и почти машинально погладил волосы Харриет; затем встал и отрывисто произнес, что должен ее покинуть.
— Но ведь завтра мы встретимся?
— Конечно.
Харриет испустила вздох облегчения. Потом вспомнила сон и пожелала, чтобы доктор Дрю не уходил так скоро. Она обвела испуганным взглядом тени в углах комнаты, и доктор понял, что тревожные мысли опять вернулись к ней.
— Все хорошо, — сказал он. — Это просто сон!
Доктор говорил настойчиво, стараясь пробиться к ее сознанию. Успокоительные таблетки уже подействовали — он видел это по легкой сонливости в глазах девушки, которая более-менее спокойно устроилась на подушках. Но Харриет беспомощно тянулась рукой к его руке, и, хотя вряд ли понимала красноречивость своего жеста, доктор Дрю без всяких побудительных слов ободряюще сжал ее пальцы.
— Все хорошо, — опять повторил врач. — Вы сильно ударились головой и видели кошмарные сны. Сегодня они уже не приснятся. Даю слово! А сейчас закройте глаза и постарайтесь ни о чем не думать… даже обо мне, — прошептал доктор Дрю ей, в самое ухо. — Спи, Харриет, — приказал он. Но этот приказ был мягким, как шелк, и ласковым, как дуновение теплого ветерка. Впрочем, покидая комнату, доктор Дрю выглядел мрачно.
Утром Харриет почувствовала себя так хорошо, что немедленно занялась поисками портрета неизвестного джентльмена. Картина где-то в доме — она не сомневалась, — и кто-то, по неизвестной причине, унес ее с чердака.
Вполне возможно, с чердака исчез не только портрет и его пропажа — просто результат планомерной уборки чердака. Но в таком случае по чьему указанию проводится такая уборка и возможно ли, что ее сводная сестра Гэй утруждает себя приведением в порядок чердака, если не очень интересуется остальным домом?
Дом нравился Гэй — тем, что принадлежит ей, дает очень достойное положение в обществе и поэтому является огромной ценностью. Но у нее не было ни пиетета Харриет перед старыми домами, ни особенной восприимчивости к очарованию старины. К тому же Гэй плохо разбиралась в антиквариате и вряд ли узнала бы полотно Гейнсборо, да и любое другое произведение искусства, даже если бы споткнулась об него. Почему же тогда — если картину унесли с чердака по ее указанию — она ограничилась только этим конкретным портретом? Почему не унесли все картины, все еще стоящие у чердачной стены?
Харриет сама не понимала, почему так уверенно связывает исчезновение портрета со сводной сестрой.
Действительно, после очень долгих и утомительных поисков портрет нашелся в комнате Гэй, в глубине одного из вместительных гардеробов. Картину почти скрывали костюмы и платья на длинном ряду вешалок, и всякий раз, когда Гэй выбирала очередное платье, лицо мужчины с решительными темными глазами и довольно жестоким ртом обвевали водопады шелка и парчи.
Совершив это открытие, Харриет немедленно отправилась к экономке с вопросом, знает ли та, как портрет оказался в спальне миссис Эрншо. По словам экономки, садовник получил приказ принести картину с чердака — миссис Эрншо сказала что-то о необходимости ее оценки.
Как произведения искусства или по другой причине — Харриет могла только гадать. Она даже начала задумываться, нет ли тут связи с внезапным визитом Гэй в Лондон.
Когда через два дня Гэй вернулась из Лондона, выяснилось, что предпринятая так внезапно поездка действительно связана с портретом.
В Лондоне Гэй остановилась в знакомом отеле, где часто жила с мужем, развлеклась и сделала много покупок, а также собрала информацию о портрете, который, как она призналась, нашла на чердаке, после того как Харриет выдала себя беспричинным обмороком.
Харриет не сказала сводной сестре ни о портрете, ни о его сходстве с доктором Дрю, но Гэй обладала неизвестными Харриет сведениями и, когда ее любопытство разыгралось, тщательно прочесала чердак, пока не наткнулась на единственно возможное объяснение необычного поведения сестры. Сходство человека на портрете с доктором Дрю заинтриговало Гэй, хотя она допускала, что это всего лишь странное совпадение или даже просто иллюзия в сумраке чердака. Однако, припомнив известные ей одной факты, Гэй перенесла портрет с чердака к себе в комнату и после его внимательного изучения решила отправиться в Лондон. По возвращении Гэй смогла сообщить Харриет — которую сейчас полностью облекла своим доверием, — что сходство между доктором Дрю и портретом не случайно, поскольку он на самом деле Эрншо; и она больше не верит в объяснение доктора причин своей работы временным заместителем доктора Паркса в деревне Фалез.
