Дениза Робинс - Я все отдам за тебя
Хотя Хопкинсы и отложили свой визит в Портофино, они заказали в гостинице два номера — двухместный и одноместный. Второй — наверняка для Руди. Слава богу, скоро я найду единственного человечка, который может спасти жизнь Бингу. Ожидалось, что семейство прибудет в Портофино в течение трех дней; мистер Хопкинс оставил дату приезда открытой и оплатил десятидневную задержку, видно, мог позволить себе такие непомерные расходы. Еще один состоятельный американец.
Недолго думая я решила лететь в Портофино и лично переговорить с Анной. От телефонных переговоров меня уже начинало трясти, да и объясниться лучше всего при личной встрече. Я должна быть уверена, что Анна отпустит Руди в Англию и разрешит пересадку. Предстояло убедить подругу, что никакого вреда эта операция Руди не причинит, если только мальчик абсолютно здоров, сам сэр Джон Риксон-Додд дал слово. А вдруг нет? Вдруг мои опасения оправдаются и Руди тоже постигло несчастье? Но хватит уже всяких «если». Доктор Блэк согласился со мной — надо лично лететь в Италию и срочно привозить брата Бинга. Ни Бингу, ни мужу мое присутствие в больнице не поможет, только Руди в состоянии помочь, и рисковать ни в коем случае нельзя.
Перед отъездом я написала им записки. Стиву — короткую, всего в три строчки:
«Кажется, я нашла Руди. Срочно вылетаю, чтобы лично доставить его. Надеюсь, операция пройдет успешно. Прости меня, и да хранит тебя Бог».
И Бингу (я знала, что сам он прочесть мое послание не сможет, но его отец — я все еще считала Стива его отцом — сделает это за него):
«Удачи тебе, мой милый, извини, что не могу прийти повидаться с тобой. У меня грипп, поэтому в палату не пускают. Все время думаю о тебе. Держи хвост пистолетом. Ты обязательно справишься и забьешь этот гол. Винстон посылает тебе свою любовь, и я тоже.
Твоя мама».Как же мне повезло, что кто-то сдал билет! И вот я в небе, лечу в Геную, под ногами — облака. Я и раньше летала — в Австрию и Швейцарию, но чтобы VIP-классом — даже мечтать не приходилось.
Меня всю трясло от возбуждения, так мне хотелось побыстрее увидеть близнеца Бинга. Похоже, второй брак Анны удался. Вряд ли она слишком обрадуется моему появлению. Последние сорок восемь часов я была так расстроена и настолько выбита из колеи, что мне даже ни разу в голову не пришло — а ведь Анна запросто может отказаться рассказать обо всем мужу и сыну. Я только о Бинге думала, но какой это стресс будет для Анны и Руди, во внимание не принимала. Вдруг известие о близнеце разрушит ее брак? Хотя Руди, наверное, будет очень интересно узнать о том, что в Англии у него есть братишка.
Но не может ведь мать дать умереть своему родному ребенку только потому, что не пожелает рассказывать об этом мужу. Если он любит ее, то простит. Она была такой юной, такой беспомощной, когда решила отдать мне младенца, которого я называла «Первый».
«Мой грех не идет ни в какое сравнение с ее», — говорила я сама себе. Она никого не обманывала, а моя вина — двойная, я лгала двум дорогим мне людям, и этим разрушила их жизни.
Надо приготовиться к встрече с Анной. Она — мастер сцен. Единственное, к чему я не могла подготовиться, — к отказу помочь мне.
С утра миссис Твист заставила меня как следует подкрепиться, и я была благодарна ей за это. Не дело морить себя голодом, ведь мне предстоит столько сделать! Самолет улетал в полдень, и я успела снять деньги в банке. В Италии поменяю фунты на лиры.
Интересно, сколько мне придется проторчать в Портофино и удастся ли найти номер в дешевой гостинице? Позволить себе сорить деньгами Стива я не могла, останавливаться в «Сплендидо» — непозволительная роскошь.
Единственным утешением для меня были последние известия из больницы: первая операция прошла успешно. Однако улучшение будет кратковременным. Я знала это, потому и отравилась в путь.
Передо мной предстала картина: вот они лежат бок о бок в палате, два дорогих мне человечка. Мне захотелось плакать, но слез не было, наверное, все уже выплакала. В голове только одно — как бы побыстрее найти Анну. Долго ли придется дожидаться ее? А вдруг она вообще не приедет в Портофино? О господи, лучше об этом не думать.
Мое место оказалось у окна, рядом — только один пассажир, который завел со мной беседу, не успели мы расстегнуть ремни безопасности. Мужчина обратил мое внимание на то, что стюард предлагает утреннюю газету.
— Спасибо, не надо, — покачала я головой. Новости политики, забастовки и нестабильная ситуация в Африке совершенно меня не интересовали.
— Совершенно с вами согласен, — снова зазвучал рядом приятный голос. — Нынешние новости гроша ломаного не стоят, а чтобы ломать глаза о газету — тем более. Всегда одно и то же — всякая мерзость и ужасы.
— Так и есть, — рассеянно согласилась с ним я.
— Не против, если я закурю?
Это была всего лишь дань вежливости, и я, само собой, кивнула.
Попутчик протянул мне пачку американских сигарет, и я взяла одну. Последнее время я дымила как паровоз. Я решила рассмотреть его получше: около пятидесяти. Волосы длинноватые, темные, подернуты сединой. Голубые брюки, рубашка в клеточку, на коленях — спортивная куртка.
— Жарко тут, ближе к солнышку, — стянул он с шеи шелковый платок. — Здорово, что можно вот так запросто убежать от дождя и тумана старой доброй Англии. Милая сердцу земля! — не без сарказма добавил он.
Я рассмеялась, вымученно и без капли веселья, и это, видно, шокировало моего спутника. К моему величайшему удивлению, он не отвернулся от меня, такой, как мне казалось, непривлекательной особы, а лишь проявил еще больше дружелюбия и участия.
Он забавно так разговаривал, с юмором. Предложения короткие, равные какие-то. И лицо тоже забавное — скулы высокие, большой смешливый рот, красивые глаза. И загар — необыкновенно яркий, южный. Я нисколько не удивилась, когда он признался, что уже с весны живет в Италии.
— Вот, летал в Англию на просмотр, знакомился с девицей, которая должна заменить в нашем фильме одну из второстепенных героинь. Я его продюсирую, фильм этот. Мы неподалеку от Генуи расположились. Наш режиссер — итальянец, может, вы даже слышали о нем. Марио ди Сфороццо.
Имя было абсолютно мне незнакомо. При обычных обстоятельствах я была бы без ума от знакомства с настоящим с продюсером, но сейчас ничто не могло развлечь меня. Но я была рада поболтать с кем-нибудь, хоть ненадолго отвлечься от пожиравших душу мрачных мыслей.
Мой спутник оказался симпатичным добродушным мужчиной, не лишенным определенного шарма. Сердечный, теплый такой, легкий в общении, и мне показалось, что я ему понравилась. Он предложил мне напиток, помог с плащом и болтал без умолку. Мне пришло в голову, что мой воспитанный армией муж всегда избегал подобных типов. Он плохо сходился с людьми, а к миру искусства вообще никакого отношения не имел. Наверняка нашел бы моего собеседника слишком болтливым экстравертом, но я немного оттаяла в его присутствии. За изысканным ленчем мы обменялись именами.
