Алла Осипова - Лоскутное одеяло
Юра сидел рядом со мной и представлял всех окружающих. Оказалось, что Алексей привез на Кипр большую команду родственников: жену, пятилетнего сына, его няню, тещу, тестя, сестру тещи и ее мужа. У Михаила в наличии имелась только жена. Вся компания сидела за большим столом и дружно налегала на еду, а юные официанты-киприоты со скоростью ошпаренных кошек метали на стол еду и напитки.
— Стараются, делают все в стахановском варианте. Знают, что сто долларов чаевых им обеспечены. Любят нашего русского большого брата, — объяснял Юра. Он долго и внимательно ел-ел-ел, пил-пил-пил (много-много-много пива).
После обеда вернулись на виллу.
— Вечером поедем в секретное место есть птичек, — удовлетворенно и сыто сказал Юра и заснул.
— Опять есть… А как же море? Так хочется к молекулам Афродиты.
Словно услышав мои слова, Юра проснулся и пробормотал сонно:
— На море одна не ходи, украдут. Иди к бассейну, — заплетающимся языком добавил он и снова заснул.
Я переоделась и пошла к бассейну. Оказалось, что это не вода такая голубая, а бассейн покрашен в голубой цвет. Красиво. Вода немножко пахла химией, и на ней плавало несколько цветочков. Эх, мне бы в море окунуться… Я проплыла несколько раз туда-обратно и устроилась сохнуть в шезлонге. Через несколько минут ко мне подсела Марина:
— Привет, Ань, не спишь? Хочу с тобой поболтать, можно?
— Конечно.
— Ты, вообще, кто?
— Аня, — не поняла я вопроса.
— Да ясное дело, что не Исаак Моисеич. Кто тебя подсунул Юре?
— Никто меня не подсовывал. Мы случайно познакомились, я медсестра.
— А я — модель. — Марина выпрямилась и откинула непослушную прядь волос. — Это ничего не меняет принципиально. Ты его на что раскручиваешь?
— Я его не раскручиваю, я его, наверное, люблю.
— Ух ты, романтично. За такие бабки, как у него, любая его полюбит. Так странно, что он тебя притащил. Ты не в его вкусе, он обычно сюда притаскивал певичек всяких, танцовщиц. С формами… Ты совсем не выглядишь секси. Странно… Что он в тебе нашел? Думаешь, если он представляет тебя невестой, то женится, что ли? Ха!
— А мне все равно…
— Да не ври! Юрик у нас — лакомый кусочек, сколько баб пыталось его заарканить… Ты на меня не обижайся, я — простая, все, что думаю, — говорю. Похоже, ты или впрямь лохушка непонятливая, или удачно играешь роль простодушной, наивной дурочки.
— Да я ничего не играю! — уверила я ее.
— Ты не обижайся, мы с нашими мужиками все как на кратере вулкана сидим. То вулкан извергает любовь, деньги и бриллианты, то в одночасье — пошла вон в чем была. Так что советую тебе делать запасы на черный день. Юрик у нас — тип непредсказуемый, что там ему в голову взбредет… Я тебя просто предупреждаю. По-дружески.
— И что мне делать? — удивленно спросила я.
— Раскручивай его. — Марина поднялась из кресла и отработанной походкой направилась в сторону виллы.
Зачем она приходила и разговаривала со мной, я так и не поняла.
Вечером мы поехали ужинать в секретное место. А секретным оно стало потому, что там подавали амбелабуньос — птичек. На Кипре запрещено в ресторанах подавать птичек, это считается браконьерством, поэтому мы долго ехали по каким-то закоулкам, пока не добрались до малоосвещенной таверны, куда все заходили оглядываясь. Там работали мрачные мужчины и весьма фривольного вида девицы в супермини-юбках, с ярко накрашенными губами. Мы все разместились за одним длинным столом. Вначале подали оливковое масло, очень вкусный хлеб и еще какие-то блюда из баклажанов, а потом… Принесли птичек… Когда я увидела эти крошечные созданьица — птичек, лежащих на тарелке, — мне захотелось плакать… Вся компания как ни в чем не бывало набросилась на еду. Они кромсали ножами нежные хрящики и смеялись. Михаил стал рассказывать, как ловят этих птичек. Кипр является местом отдыха для перелетных птиц, и часть малышей воробьев не могут слишком долго лететь, поэтому им нужен отдых. Стая маленьких воробьишек выбирает привлекательное место — где-нибудь в саду или винограднике, они садятся на деревья и блаженно отдыхают, чтобы полететь дальше своим путем, за родителями. И тут появляются люди — они ловят сетями крошечных птичек и привозят в ресторан.
— А хорошие пацаны из Москвы их с аппетитом хавают! — закончил Михаил и раскланялся. Это было что-то вроде длинного тоста. Он сел на стул, очень довольный собой, но его взгляд вдруг упал на меня. — Аня, что с тобой?
Из моих глаз совершенно непроизвольно выкатились две слезы, оставив на щеках дорожки от туши, я закопалась в сумочке в поисках носового платка и не успела вытереть слезы.
— Птичку жалко, — пошутила Марина, и все за столом рассмеялись.
— Мы сейчас. — Юра криво улыбнулся и, больно сжав меня за локоть, выволок к дамской комнате. — Иди умывайся! — строго приказал он.
Я пошла и привела себя в порядок. Глубоко выдохнув, шагнула ему навстречу.
Юра был свиреп и стал жестко мне выговаривать:
— Птичку ей жалко! А куриц не жалко! Коров не жалко! Иди тогда в буддистки! Они только силос жрут! Ты что, малахольная, людям не даешь культурно отдыхать? Смотри — все бабы как бабы, кушают нормально, довольные, улыбаются. Да я уже пожалел, что взял тебя. То в самолете хохочешь, то в ресторане плачешь. Аня, не позорь меня перед пацанами, прошу тебя. И вообще, постарайся наладить отношения с женами и всеми остальными, подружись. Тебе надо влиться в коллектив.
Я опустила голову и кивала. Как я выдержу до конца этой поездки? Я все делаю неправильно.
Мы вернулись к хохочущей и разомлевшей компании. Остаток вечера я вела себя хорошо — сидела в полном молчании и пыталась улыбаться. Искусственно.
Когда мы возвратились на виллу и остались вдвоем, Юра даже не поцеловал меня на ночь в щечку. Он хранил ледяное молчание.
Вот тебе и остров любви Афродиты.
Утром мы проснулись поздно, позавтракали на кухне. Марина на правах хозяйки дома приготовила козий жареный сыр и национальное блюдо киприотов таллатури — салат из огурцов с чесноком в йогурте.
Юра утром пробудился немного приветливее, даже заинтересованно начал выбирать, какой мне надеть купальник для похода к морю. Он решил, что лучше всего я буду в купальнике цвета яркой фуксии с затейливыми переплетениями по бокам.
Мы пошли к морю. Наш путь шел вниз по горе, мимо маленьких отелей и открытых ресторанчиков, в которых англичане и немцы завтракали и приходили в себя после вечерних и ночных развлечений. Публика попадалась разная, но больше всего англичан-пенсионеров, парами чинно и медленно прогуливающихся по курортным улочкам, идущим к морю.