Энн Макалистер - Призывающий ветер
— Пустите!
— И не надейтесь. Кончайте дергаться, а то, чего доброго, снова ударите меня.
— Я не... — начала было Лейси и умолкла, понимая, что скорей всего да, ударит.
Митч тоже понимал это, судя по улыбке на лице, освещаемом догорающими дровами.
Она все еще пыталась высвободиться, сохраняя последние капли здравомыслия, но он крепко держал ее.
— Бесполезно, Феррис, угомонитесь и лежите себе спокойно.
Она в последний раз проверила силу его рук. Они по-прежнему крепко держали ее. Тогда Лейси вздохнула и замерла. Оцепенела. Окаменела.
— Расслабьтесь, — дохнул он ей в ухо.
Преподаватель английского объяснял, что оксюморон — это стилистический оборот, в котором содержится кажущееся самоопровержение, к примеру, «звонкая тишина». Расслабиться в объятиях Митча Да Сильвы — это же чистейший образец воплощенного в жизнь оксюморона! Хотя она и так лежала прямым его воплощением — живым трупом.
— В чем дело, Феррис? — поддразнил насмешливый голос. — Боитесь, что я покушусь на вас?
— Конечно, нет!
Она услышала над ухом приглушенный смех, и мурашки пробежали у нее по спине. Проклятие, почему она ответила? Теперь он чувствует себя победителем.
— Тогда почему вы пытались залечь в этой крепости из стульев?
— Боялась потревожить вашу лодыжку, — не найдясь с ответом, соврала она.
— А почему же вы лягнули ее? — въедливо допытывался он.
— Непроизвольно. Я не ожидала, что меня схватят. — Это не было ложью.
— Теперь-то вы знаете, чего от меня можно ждать.
Лейси почувствовала, как он улыбнулся ей в волосы. Она еще крепче прижала руки к груди. Выдержать. Не двигаться. Вдруг его ладонь легла ей на руку.
— Даже в таком напряжении вы очень уютная. Вы знаете об этом, Феррис? — прошептал он.
— Прекратите.
— Прекратить что?
— Говорить... всякую чушь!
— Это не чушь. Это комплимент. Вы не признаете, Феррис, комплименты?
— Это не комплимент!
Он поднял голову и, перегнувшись через ее плечо, заглянул в глаза.
— Нет? — В голосе звучало искреннее недоумение.
— Нет, — сухо повторила она.
Митч с минуту разглядывал ее, потом пожал плечами.
— А я думал, это комплимент. — Он опустил голову на подушку, и его дыхание защекотало ей шею. — Мне нравится, когда мои женщины уютные.
— Я не ваша женщина, Да Сильва.
— О, правильно. Вы принадлежите прохиндею с дурной славой. Так?
— Если бы вы только знали, — скрипнула зубами Лейси.
— А я не знаю, — беззаботно хмыкнул он. — Но в любом случае прохиндей в Нью-Хейвене, а я здесь. Может быть, мне надо оказать любезность не только вашему дяде Уоррену, но и вам? Хотите, просвещу вас, что такое настоящие мужчины, а, Феррис?
— Вы не знаете, Да Сильва, что самое главное в настоящих мужчинах!
— Не знаю? — Теперь в голосе звучала явная издевка, он еле сдерживал смех. Рука его скользнула по ее бедру. — Хотите удостовериться?
— Нет! — вскипела Лейси и тут же пожалела о своей горячности. Это его только забавляет. — Верю вам на слово, — холодно добавила она.
— Вот так выдержка, — засмеялся он, но руку с бедра убрал, и хватка на талии ослабла. Как будто и не было с его стороны никаких опасных поползновений. — Тогда не беспокойтесь. Только расслабьтесь. Понимаете, Феррис, мы в одинаковом положении.
— Не по моей вине, — напомнила она.
— Вы разбили мою яхту.
— А вы похитили меня.
— Значит, мы оба жертвы обстоятельств.
— Жертвы дяди Уоррена.
— Неважно, кого. В любом случае мы заперты здесь, и ничего не остается, как извлечь из нашего положения хоть что-то приятное.
— Только не рассчитывайте, что я... что я... захочу...
— Заняться со мной любовью?
— Занятий любовью не будет!
— Не зарекайтесь, жизнь любит преподносить сюрпризы!
Лейси не хотела никаких сюрпризов. Для одного дня она уже получила их больше чем достаточно.
— Нет. Понимаете?
— Понимаю. — Митч вздохнул. — Вы в безопасности.
— В безопасности?
Она не чувствовала себя в безопасности. Ни капельки.
— В безопасности, — повторил Митч. — Я предпочитаю женщин, отзывчивых на любовь.
— А я не... — Она отодвинулась от него на самый край.
— Знаю, вы не из таких, — сухо подтвердил он. — Тогда перестаньте паниковать всякий раз, как я пошевелюсь.
— Я не паникую.
— Рад слышать.
Наступило молчание. Лейси лежала неподвижно, уже почти успокоившись, как вдруг — может, именно поэтому? — снова уловила теплую волну, исходившую от его тела, и вздрогнула. Митч насторожился.
— Простите, — пробормотала она.
— Вам теплее?
— Да. — Я уже закипаю, мысленно уточнила она и учтиво добавила: — Благодарю вас.
— Всегда рад, — сухо проскрипел он.
— А вам? Я имею в виду, тепло?
— А как вы думаете?
— Ну, я...
— Заткнитесь, Феррис, — сердито бросил он и через минуту заснул.
А Лейси не сомкнула глаз. Если и вздремнула, то совсем чуть-чуть. Она всегда трудно засыпала в непривычных условиях. Попав в незнакомую обстановку, вроде лагеря девочек-скаутов или загородных пикников, она обычно едва ли не до рассвета лежала с открытыми глазами, пока все остальные вокруг спали беспробудным сном. А провести ночь в объятиях Митча Да Сильвы... более непривычные обстоятельства и вообразить трудно.
А Митч... или он был одарен способностью засыпать в любое время и в любом месте, или привык спать, держа в объятиях чужих женщин.
Скорей всего, последнее ближе к истине. Во всяком случае, рассказы Денни произвели на нее именно такое впечатление.
Да, пока что Митч оставил ее в покое, но это вовсе не значит, что он отказался от всяких попыток. И, наверно, дело не в том, что он не нашел ее привлекательной. Она ведь совсем рядом, под рукой. Для большинства мужчин вроде бы этого достаточно.
Наверное, у него так болит лодыжка, что ему не до любовных утех. Или он просто решил, что всему свое время. Раз, два, благодарю вас, мадам, — видимо, это не в стиле Митча Да Сильвы. В особенности когда он висит на одном крючке с Лейси Феррис.
Хотя нет, это она, Лейси, «висит у него на крючке». Рыба на леске, с которой он играет, мучает, дразнит, пока не наступит подходящий момент и он не выдернет жертву из воды.
Он сказал, что любит женщин, отзывчивых на любовь. Вероятно, думает, дам ей немного времени, и Лейси Феррис станет податлива как воск — только помани. Будь он проклят. Это несправедливо!
И еще несправедливей, что ей было так хорошо, когда его руки обнимали ее. О чем говорилось в старой басне? Дядя Уоррен вечно разглагольствовал на эту тему. Всякий раз, как ей хотелось рискнуть, он буквально долбил ее этой басней.
