Тереза Лири - Горячий шоколад
— Да, ночь была ничего. Но мы вроде бы оба хотим сделать из этого маленькую государственную тайну, не так ли?
Софи резко отвернулась, и, поджав губы, уставилась в окно. Она не должна поддаваться его чарам. Стоит ей чуть-чуть открыться, как он тут же надменно ставит ее на место. Дюрран эгоист до мозга костей. Совсем не тот человек, на которого может положиться женщина.
Он сразу заметил, что Софи вовсе не пришла в восторг от его ответа, и обрадовался. Маленькая месть. Они еще довольно долго будут вдвоем, и он успеет убедить ее следующую ночь снова провести вместе.
Он желал ее гораздо сильнее, чем в первый раз. Тогда ему было просто любопытно, что таится под ледяной оболочкой успешной бизнес-леди. Теперь же он знал это и решил не останавливаться ни перед чем, лишь бы еще раз с ней переспать.
Наверняка утром он убедится, что ее притягательность — чистой воды фантазия. Парижского наваждения не повторить. Следующая ночь будет преснятиной.
Но окончательно Оливье не был в этом уверен и потому не стал ждать ночи. Он остановил машину у тротуара перед зданием телецентра и вдруг, не давая Софи времени опомниться и осознать, что происходит, одной рукой обнял ее за шею, притянул к себе, впился ртом в ее губы, а второй скользнул по талии, вытаскивая блузку из-за пояса узкой юбки.
Движения его были настолько уверенными и сильными, что Софи подчинилась его напору. Сколько раз она представляла себе эту сцену в машине, где, несмотря на тесноту, есть где разгуляться фантазии! Она позволила Оливье завести себя, погладить нежную грудь, провести ладонью по бархатистому животу. И только сама потянулась к «молнии» на его джинсах, как он левой рукой повернул под ее сиденьем рычажок и опустил Софи в горизонтальное положение.
Софи задыхалась от его поцелуев, не забывая, впрочем, осторожно стягивать с Оливье брюки. И тихо, восторженно застонала, почувствовав ладонью приятную твердость его естества, рвавшегося наружу. Она гладила внутреннюю поверхность его бедер, низ живота, дразня его. Оливье взял ее руку и решительно прижал пальцы Софи к своей восставшей плоти. Софи послушно оторвалась от его губ.
— Я хочу, чтобы ты потрогала его язычком, — проговорил Оливье.
— А я? Я тоже хочу, чтобы ты ласкал меня так…
— Сейчас.
Он подхватил ее под мышки и сильным движением потянул вверх, так что голова Софи оказалась на заднем сиденье, а ноги на переднем — благо спинка ее кресла лежала абсолютно горизонтально. Пока она устраивалась поудобнее, он умудрился ловко расстегнуть пуговицу и молнию на ее юбке и стащить с Софи этот, теперь ненужный, предмет туалета вместе с мокрыми насквозь трусиками.
— Ждала меня? — хрипло спросил он. Как будто ответ не был очевиден!
— Я хочу тебя! — выкрикнула Софи. — Не останавливайся, бога ради! Я уже не могу больше!
И он не стал останавливаться. Твердым кончиком языка Оливье принялся водить по ее влажной от желания плоти. Он помогал себе губами и не забывал ласкать руками груди Софи, то нежно поглаживая их, то сильно сжимая, так что она вскрикивала от боли, которая тут же влекла за собой неземное наслаждение.
Софи окончательно потеряла контроль над собой. Она извивалась всем телом; вцепившись в густые волосы Оливье, с силой прижимала к своему лону его лицо, а он полностью забрал в рот ее бутон и языком творил с ним невероятные вещи, отчего Софи перестала соображать, на каком свете находится. Оливье жадно вдыхал ее запах — запах возбужденной женщины — и заводился еще сильнее от сознания того, что это он — причина ее сумасшествия.
Когда Софи, больше не сдерживаясь, закричала, потому что в глазах у нее потемнело и только яркие всполохи окружили безмерно счастливую в своей любви женщину, Оливье понял, что и ему до кульминации недолго.
— Давай, детка, — хрипло попросил он, — теперь твоя очередь. Хочу тебя. Скорее…
Он выпрямился на водительском сиденье. Тяжело дыша, Софи повернулась на бок, потом потянулась к нему, наклонилась, жестом попросила Оливье чуть приподняться, чтобы ей удобнее было освободить его от трусов. Великолепный, бархатистый на ощупь, устремленный вверх стержень вырвался наружу. Почему-то при виде его на ум Софи пришло странное сравнение — с брикетом мороженого, даже, скорее, с эскимо, чудесную сладость которого так неодолимо хотелось попробовать, почувствовать языком, облизать, нежно укусить…
— О, какой… — тихо простонала Софи. — Я ведь впервые вижу его при дневном свете.
— Нравится? — самодовольным шепотом спросил Оливье.
— Ты еще спрашиваешь!
— Детка…
Софи не заставила себя упрашивать и обхватила горячее «эскимо» губами. Оливье застонал и принялся ритмично двигаться на сиденье. Софи помогала ему ртом и правой рукой, чувствуя огромное удовольствие оттого, что может доставить этому потрясающему мужчине наслаждение, которого тот заслуживает.
Она хотела бы сделать это еще раз. И еще. И делать каждый вечер и каждое утро. Потому что даже вкус щедро выплеснувшейся ей в рот густой жидкости оказался приятным — чуть сладковатым.
Не иначе, Оливье налопался клубники, прежде чем отправился встречать ее в аэропорт. А может, это знаменитый молочный шоколад всему причина?..
Глава 10
— Но я вообще не умею готовить! — вырвалось у Софи.
— Разве вам не сказали, что у нас за шоу? — Редактор изумленно вскинула на нее глаза. — Соревнуются два кулинара, чтобы своим искусством покорить любимых. Так сказать, блюдо для дамы сердца.
— Мне сказали, что это серьезное шоу, в котором я расскажу о своей фирме. Я вовсе не намерена играть роль тряпичной куклы. — Софи беспомощно одернула пиджак дорогого делового костюма. — Да у меня с собой даже нет ничего из одежды… соответствующей образу дамы сердца…
— Просто снимите пиджак. Вполне достаточно. И не волнуйтесь. В вашей команде Оливье Дюрран, лучший кондитер Швейцарии. Так что беспокоиться не о чем. — Редактор многозначительно приподняла брови. Что скрывать — она с удовольствием поменялась бы с Софи местами!
— Через двадцать минут выходим в эфир. Приготовьтесь.
Софи сняла пиджак. Под ним была блузка нежно-сиреневого цвета с глубоким вырезом. Софи знала, что та ей очень к лицу. Тем не менее больше всего ей сейчас хотелось сбежать куда глаза глядят.
Но тогда у нее не будет возможности высказать Оливье Дюррану все. Софи ни секунды не сомневалась, что эту сомнительную кашу заварил именно он.
Но для чего? «…Чтобы покорить любимую… блюдо для дамы сердца», — вспомнилось Софи.
Она сконфуженно утерла слезинки, навернувшиеся на глаза. Слишком уж бурная реакция. И она знает почему. Она влюблена в Оливье.
