Екатерина Вергилесова - Сложная любовь
Она сама не решалась признаться себе в том, что вся история с шефом потеряла для нее всякую важность, потому что гораздо больше ее волновала вчерашняя ссора с Мишей. Почему она так вспылила? Ведь, может быть, Миша вовсе не хотел разыгрывать ее и Вика была тут вовсе ни при чем. Может быть, он на самом деле планировал расселить эту коммуналку, а потом что-то сорвалось и ему было стыдно в этом сознаться. Конечно, наверное, так и было, Галя хорошо представляла себе, какой он гордый, как за усмешкой прячет нежную ранимую душу. Она снова вспомнила его зеленые глаза, которые умели быть такими теплыми и полными любви — и одно это воспоминание вытянуло за собой все остальные: полумрак, озаряемый светом мониторов, танцы под открытым небом, ночная прогулка по Москве, похрустывающий под ногами лед… Может быть, надо позвонить ему, поговорить с ним, объясниться? Но нет, довольно она унижалась, она уже звонила ему, теперь его черед. Если бы Галя не помнила мишиного телефона наизусть, она бы вырвала листок из записной книжки и разорвала его, как однажды уже порвала бумажку, оставленную ей Мишей.
При воспоминании о бумажке, просунутой в брелок ключей, Галя вдруг вспомнила их поцелуй — единственный, первый и последний, вспомнила обидные слова, которые он кинул ей в лицо вчера вечером, — и решимость не звонить самой только окрепла в ней.
Галя сидела за своим столом, ничего не видя и витая мыслями где-то далеко. Так ее и нашла Оксана.
— Что пригорюнилась, — спросила она.
— Да тут неприятности со Львовичем, — призналась Галя, — не знаю даже как сказать.
— Ну, этого следовало ожидать, — сказала Оксана, — глаз-то он на тебя давно положил, я все ждала, когда перейдет к действиям.
— Вчера и перешел, — горестно кивнула Галя.
— И как — успешно? — оживилась Оксана.
— Нет, совершенно безуспешно.
— Значит обломала мужика. Ну, круто. Молодец, девка. Теперь зато жди неприятностей.
— Уже дождалась, — грустно улыбнулась Галя и рассказала Оксане о сегодняшнем разговоре с шефом.
— Ах сволочь, — возмутилась та, — я в свое время так и чуяла, что в случае чего до такого дойдет. Так что мне спокойная жизнь дороже, я не такая гордая, пусть подавится.
Галя непонимающе уставилась на Оксану.
— Чего смотришь? — тряхнула та рыжей шевелюрой, — Не знала что ли? Я-то думала, вся контора следит с кем я сплю.
— Я не слежу, — ответила ошарашенная Галя.
— Да ты у нас честная, — согласилась Оксана, — любителей подглядывать тут и без тебя хватает. Только пукнешь — уже донесут куда надо.
И Оксана махнула рукой в сторону кабинета Алексея Львовича.
— А главная сука тут — Светка. Я уверена, про то, что ты с Мещерским встречалась, она стукнула.
— Действительно, — удивленно согласилась Галя, — она же нас вчера видела, как я могла забыть?
Она вспомнила, как прижималась к Мише, когда Света садилась в машину: воспоминание о тепле его тела было острым, почти невыносимым. «Он никогда больше не позвонит», — с ужасом поняла она.
Глава девятая
Вечером, придя домой и разговаривая с Антониной Ивановной, Галя то и дело посматривала на телефон, ожидая звонка от Миши. Но телефон молчал, а Антонина Ивановна тоже не говорила ничего утешительного:
— Я должна вас огорчить, Галочка. Сегодня днем приходила Любовь Петровна. Она сказала, что надо быть с мамой очень осторожной: от пережитых волнений начало сдавать сердце. Она сказала, что, возможно, у Ольги Николаевны уже были микроинфаркты, оставшиеся незамеченными.
Галя тяжело вздохнула. Правильно говорят в народе: беда никогда не приходит одна. Теперь еще и это… Впрочем, она и так старалась не очень волновать маму, рассказывая ей только радостные новости. Теперь придется следить за этим особо.
Антонина Ивановна попрощалась и ушла и Галя осталась вдвоем со спящей мамой. Взяв телефон в комнату, она поставила его под кровать и улеглась, все еще ожидая звонка.
Но сон не шел к Гале. Вдруг она испугалась, что выдернула ненароком телефонную вилку, когда несла в комнату аппарат. Она снимала трубку, но ровные гудки показывали, что телефон исправен. Еще и еще раз Галя прокручивала в уме события последних дней: ночной звонок Мише, их встречу, проведенный вместе вечер. Все было так прекрасно, к чему ей надо было только заводить этот дурацкий разговор о квартире?
«Впрочем, что могло бы быть дальше?» — спросила Галя себя. Предположим, они встретились бы еще несколько раз, она созналась бы ему в своей любви, а потом что? После страстных поцелуев или даже — Галя не была настолько уверена в себе — после интимной близости, что потом? Брак? Но какой может быть между ними брак, если он, Миша, художник, а она — квартирный маклер, как называлось это десять лет назад. Выйти замуж, чтобы содержать не только больную мать, но и мужа? Нет, это было не по ней. Мужчина, за которого я могу выйти замуж, повторяла сама себе Галя, может быть только мужчиной моего круга. В старину их союз назвали бы мезальянсом.
Но чем больше она пыталась убедить себя в этом, тем острее она понимала, что это не он — не ее круга, а она — не его. Странно было подумать, что Миша не сможет прокормить себя, что ей придется содержать его. Он был слишком сильным, слишком гордым мужчиной, чтобы с этим смириться. Но много ли денег сможет заработать художник? Впрочем, что говорить о деньгах! Можно подумать, что Миша добивается ее руки, а не она плачет ночью, ожидая его звонка. Как она может рассуждать о мезальянсе, когда ему, Мише, всегда будет из кого выбирать себе спутницу жизни, а вокруг нее всегда будут роиться только бездушные Алексеи Львовичи. При воспоминании о его вчерашних ласках Галя содрогнулась от омерзения. И словно эхо всплыл мишин поцелуй. Одна память о нем могла свести ее с ума. Закусив до крови губы, Галя старалась не плакать, но больше обманывать себя было нельзя — она отдала бы все на свете за его звонок.
Но телефон молчал, а сон все не шел к Гале.
Но в эту ночь не спала не одна Галя. Ее школьная подруга Наташа Кудрявцева тоже не могла сомкнуть глаз. Она чувствовала, что допустила большую ошибку и не знала, как ее исправить.
А все началось с того, что, придя вчера вечером домой, Володя, рассказывая ей о фестивале, который Вадик Мышкин делал у Петлюры, забыл сказать, что встретил там Мишу Мещерского. В этом, конечно, не было ничего необычного — Миша иногда захаживал к Петлюре — так что можно было бы вовсе забыть об этом. Но, к несчастью, Володя не забыл, а вспомнил, и вспомнил не вовремя.
Ворочаясь с боку на бок, Наташа пыталась восстановить последовательность событий. Сегодня вечером, еще до возвращения Володи, к ней зашла Вика Смирницкая. Они были подругами еще со школы и Вика частенько заходила к Наташе когда на полчасика, а когда и на весь вечер. Старый друг лучше новых двух и поэтому Наташа терпела вздорный викин характер и была даже рада ее видеть.
