Екатерина Вергилесова - Сложная любовь
— На этот раз у меня нет ключей от твоей машины, поэтому, чтобы вернуться за поцелуем, тебе придется придумать предлог самой.
В ярости Галя вскочила в машину и резко тронула с места. В зеркальце заднего вида она видела, как Михаил поднял руку в ироническом прощальном жесте — и затем скрылся за поворотом.
Глава восьмая
Никогда еще Галя не чувствовала себя так плохо, как утром следующего дня, когда она ехала на работу. Впереди ее не ждало ничего хорошего. История с коммуналкой оказалась дурацким розыгрышем, непонятно, для чего устроенным (Галя подозревала, что здесь не обошлось и без Вики. Впрочем, вряд ли им удастся так уж надсмеяться над ней), на работе ее ждал Алексей Львович, с которым после вчерашнего она и так не знала, как заговорить, тем более — о накрывшейся арбатской коммуналке, на которую он возлагал такие надежды.
Проезжать мимо того места, где они вчера расстались с Мишей, было просто физически больно. Слишком хорошо Галя помнила, как всего за минуту до ссоры была счастлива. Слезы навернулись ей на глаза. Сжав губы, она заставила себя прекратить — достаточно и того, что она прорыдала всю ночь.
Первой, кого она увидела на работе, была Света.
— Привет, Галочка, — игривым тоном сказала она.
— Доброе утро, — стараясь подавить раздражение, ответила Галя.
— Как арбатская коммуналка?
Галя застыла. Это было как удар в лицо, сразу, стоило ей переступить порог офиса. Закусив губу, она ответила:
— Оксана была права, полная лажа.
— Может быть, — все тем же сладким голосом продолжала Света, — тебе надо было отдать это дело мне?
— Дела-то там никакого и нет, — примирительно сказала Галя, — я же говорю: пустышка.
— Тебе видней, — и, недовольно хмурясь, Света удалилась.
Галя села за рабочий стол и попыталась сосредоточиться. Мысли, однако, разбегались, а точнее — вертелись вокруг одного и того же. Миша и Вика, коммуналка и Алеша, слезы вечерние и слезы ночные.
В одиннадцать случилось давно ожидаемое: позвонил Алексей Львович и официальным тоном попросил зайти к нему. Приготовившись к худшему, Галя взяла папку с документами и пошла.
«Ну, — размышляла она по дороге, — выгнать он меня не выгонит: не за что, да и работник я одна из лучших. А выгонит — так я в любую другую фирму устроюсь, хоть в „Рафаил и Адам“, хоть в „Лермонт“ — меня там в общем знают и всегда будут рады видеть. Квалификация, — успокаивающе подумала Галя, — вот то, что стоит любых денег».
На этот раз Алексей Львович восседал в своем кресле во главе стола, внимательно изучая поверх галиной головы огромную хрустальную люстру.
— Садитесь, Галина Андреевна, — сказал он.
Внезапно Галя поняла, что после общения с Мишей перестала бояться своего имени-отчества, как это было все эти годы. Она вспомнила вчерашнее, и вдруг ей стало смешно — контраст был слишком разителен: то «Галочка», то «Галина Андреевна». То, что было у Миши так вызывающе и маняще, то у Алеши выглядело глупым и самоуверенным. Достаточно было сравнить одного с другим, чтобы почувствовать, что власть — нечто большее, чем деньги и возможность карать и миловать.
Она села.
— Расскажите мне про арбатскую коммуналку, — холодно попросил Алексей Львович.
— Надо признать, Алексей Львович, — начала Галя, решившая не оставаться в долгу, — что Оксана была права. Этот Мещерский просто безответственный человек. Никто в этой коммуналке не собирается расселяться.
— Откуда вам это известно? — буркнул шеф.
— Я связалась с ним и он сам мне признался в этом, — честно сказала Галя.
— Как вы с ним связались?
«Это начинает напоминать допрос», — подумала Галя и, внутренне улыбаясь, ответила:
— Я узнала его телефон у подруги, позвонила и поговорила.
— Вот как, — Алексей Львович забарабанил унизанными перстнями пальцами по столу.
Галя молчала.
— А мне кажется, что дело было совсем иначе. Мне кажется, что вы, Галина Андреевна, решили поправить свое материальное положение за счет фирмы и сепаратно во Внерабочее время, встретившись с Мещерским, договорились напрямую свести его с потенциальными покупателями его квартиры.
Это был бред. Любой человек, мало-мальски понимающий в квартирном бизнесе, сказал бы, что это собачья чушь. Частному лицу, не имеющему зацепок в муниципалитете, паспортном столе, БТИ и т. д., потребовался бы год напряженной работы, чтобы провернуть такую операцию. И скорее всего за это время вся цепочка пять раз распалась. Кроме того, даже если бы Гале удалось это — денежный выигрыш не стоил затраченных усилий: работая вместо этого в «Нашем доме» она гарантировано получила бы больше денег. Подобную версию мог предложить только безумец. Но Алексей Львович не был безумцем и поэтому Галя на секунду запнулась, не зная что возразить ему.
— Я вижу, вам нечего сказать? — триумфально произнес он.
— Мне есть что сказать, — раздраженно сказала Галя, — и я это скажу, потому что, мне кажется, вы поймете только то, что я скажу. Так вот, не пудри мне мозги, Алеша. Все то, что ты сказал — чушь, и ты сам знаешь почему. В это не поверит ни одна живая душа в «Нашем доме». А то, что ты от меня хочешь получить — этого не будет, — Галя победоносно улыбнулась и добавила, — скорее я уволюсь.
Алексей Львович побагровел. Казалось, сейчас его хватит удар. Глаза его сверкали неприкрытой злобой: никто еще не решался перечить ему в глаза.
— Ну, так легко уволиться тебе не удастся, — сквозь зубы сказал он.
— Пока я и не собираюсь, — в тон ему ответила Галя. Она уже находила удовольствие в этой пикировке. Война — так война, а там будь что будет. Храбрость отчаяния овладела ей.
— А пока об увольнении речь и не идет, — сказал Алексей Львович. — Речь идет о наказании: ты можешь забыть о повышении, можешь забыть о премии и помни — через некоторое время я могу пересмотреть условия твоего договора. Так что будь паинькой. А теперь иди и подумай.
— До свидания, Алексей Львович, — холодно сказала Галя и вышла из кабинета.
Чем он вздумал ее пугать? Не даст премии, не будет повышения — она уйдет отсюда. Конечно, он попробует ей помешать, растрезвонит на весь мир про якобы совершенное ей нарушение деловой этики, но никто не поверит в эту чушь. Тем более, что ей тоже есть что рассказать — и ее история правдивей, чем его!
Конечно, жаль неполученной премии, деньги были бы сейчас очень кстати: услуги врачей все дорожают. Их, впрочем, тоже можно понять — говорят, на Западе медицина еще дороже. А цены в магазинах, говорят, даже ниже. Вот здесь врачам и приходится поднимать цены. Сегодня, например, днем должна прийти Любовь Петровна — врач-кардиолог, с которым частным образом договорились, чтобы она осмотрела на дому галину маму — не везти же ее в таком состоянии в кардиоцентр, вот и приходится платить. Так что премия бы не помешала. Ну ладно, решила Галя, и так что-нибудь придумаю.
