Барбара ХАННЕЙ - Предрассветный поцелуй
— Ты даже представить себе не можешь, как я тебе благодарен. И не только за подарок для Лив, который ты собрала буквально из ничего. Благодаря тебе этот день стал для нее особенным и запомнится ей надолго.
— Но я не сделала ничего такого, — возразила она. — Только испекла блины на завтрак и шоколадный пирог на ужин. Это было совсем не сложно.
— Шоколадный пирог с ее именем, выложенным из засахаренных орехов, и свечами из веточек акации. Поверь мне, для ребенка в такой утомительной поездке это настоящий праздник. Ты гений, Кейт.
— Нет, я просто перфекционист.
— А-а, — мягко произнес Ноа. — Это многое объясняет.
— Некоторые говорят, что мне больше всех надо. — Она робко улыбнулась. — Зато мне было так приятно видеть Лив счастливой. Это стоило того. Она обожает тебя, Ноа.
— Удивительно, правда? Я так мало сделал, чтобы заслужить такое хорошее отношение.
— Отцы имеют большое значение. Особенно для маленьких девочек.
Ноа посмотрел на нее и так тепло улыбнулся ей, что у нее перехватило дыхание.
— Полагаю, ты судишь исходя из собственного опыта.
— Да. Мой отец умер, когда я была маленькой, но у меня сохранилось много приятных воспоминаний о нем.
— Расскажи мне о своем отце.
Кейт раскрыла рот. После его односложных ответов и отрывистых фраз, к которым она привыкла в последние дни, это приглашение поболтать потрясло ее.
— Что бы ты хотел знать?
— Что угодно. Я не помню своих родителей.
— Совсем?
Он покачал головой.
— У меня есть их фотография, и я, кажется, помню, когда она была сделана. Больше ничего.
Сочувственно улыбаясь, Кейт обхватила руками колени.
— Я помню, как вечерами ждала возвращения отца с работы. Я стояла у ворот и наблюдала за тем, как он идет со станции с портфелем в руке и газетой под мышкой. — Кейт улыбнулась. — Он всегда мне махал, как только замечал меня. Тогда я открывала ворота и, визжа от радости, мчалась по дорожке ему навстречу. Он высоко поднимал меня и спрашивал… — Внезапно засмущавшись, она остановилась.
— Что он спрашивал?
— Как поживает моя принцесса? Ноа засмеялся. Подбодренная, она продолжила:
— Отец всегда мне что-то приносил. Я запускала руку в карман его пиджака и находила там что-нибудь, положенное туда специально для меня. То конфету в блестящей обертке, то цветные картинки, то новый карандаш.
— Похоже, он был отличным отцом
— Да, и я его обожала. Так же, как Лив тебя. Ноа молчал. Кейт смотрела на его суровый профиль, пытаясь представить себе, как он выглядел в детстве.
— Должно быть, у тебя сохранилось много воспоминаний об Ангусе. Расскажи мне о нем.
Кейт думала, что Ноа откажется. Наверное, для одного вечера и так уже было достаточно. Но он удивил ее.
— Мое любимое воспоминание об Ангусе очень старое. Мне тогда было четыре года. Мои родители только что погибли в авиакатастрофе.
Подняв с земли ветку, он бросил ее в воду, и она поплыла по течению.
— Они отправились на небольшом самолете на побережье, на свадьбу к своим друзьям. Я остался у соседей. Ангус пришел в их маленький домик. Я не помню, как он сообщал о катастрофе. Он взял меня на руки и понес в свой большой дом.
В свете луны Кейт увидела, что Ноа улыбается.
— Забавно, как незначительные детали прочно врезаются в память. Я помню, что на улице было холодно, но большие теплые руки Ангуса согревали меня. Еще я помню, что от него, в отличие от моего отца, не пахло табаком. Он принес меня к себе на кухню. Была зима, и в камине горел огонь. В углу в корзине на одеяле спали три щенка. Ангус сказал мне, что, когда они немного подрастут, я смогу взять себе одного.
— Как трогательно. Улыбка Ноа стала еще теплее.
— Щенки были отличным утешением для осиротевшего маленького мальчика.
— И ты выбрал себе одного?
— Конечно. Этот толстенький пушистый колобок вырос в большую пастушью собаку с бархатными глазами и белой кисточкой на хвосте. И я сразу полюбил Ангуса, потому что он разрешал мне спать со щенком.
Немного помолчав, Кейт произнесла:
— Ангус был намного добрее, чем хотел казаться.
— Можешь не сомневаться. У этого сурового фермера с плохими манерами было огромное сердце.
— Наверное, соседи говорят, что он спятил, раз оставил половину своего имущества городской девчонке.
Ноа ничего на это не сказал. Поставив ногу на бревно, он перевел взгляд на воду и сменил тему:
— Смотри, там черные лебеди.
Кейт поймала направление его взгляда. Действительно, из тени показалась пара птиц. Их темные перья блестели в лунном свете.
— Прямо «Лебединое озеро», — прошептала она. — Жаль, что Лив спит. Они бы ей понравились.
Они молча наблюдали за тем, как одна из птиц изогнула дугой свою длинную шею и опустила голову в воду, чтобы поймать рыбу.
— Лив сказала, что сегодня был лучший день рождения в ее жизни, — произнес Ноа.
— Я так рада, что она смогла дозвониться до Лайэн.
Ноа кивнул.
— Да, мы не зря поднимались на вершину того холма. Представляю, как расстроилась бы малышка, если бы и там не было связи. — Он тяжело вздохнул. — Слава богу, что Лайэн хватило ума не расстраивать дочь.
— Что ты имеешь в виду?
— Она наговорила ей приятных вещей, которые обычно говорят матери в день рождения своим детям.
Потрясенная, Кейт замолчала и вспомнила себя в возрасте Лив. В день своего рождения она просыпалась рано утром, бежала в спальню матери и, усаживаясь посреди двуспальной кровати, открывала подарки. Мать крепко обнимала ее и рассказывала ей о том дне, когда она родилась, о том, какой славной малышкой она была. О том, как ее отец расплакался от радости, когда впервые ее увидел. Каждый год Кейт задавала матери один и тот же вопрос: «Папа сказал, что я красивая?»
«Красивая, как маленькая принцесса», — был ответ.
Это были одни из ее самых приятных воспоминаний о детстве.
Бедняжка Лив.
Ноа задумчиво смотрел вдаль. Между его бровей залегла складка, и у нее защемило сердце.
— Не беспокойся о Лив, — сказала Кейт. — Учитывая те перемены, что произошли в ее жизни в последнее время, она на удивление спокойна и уравновешенна.
Он горько усмехнулся.
— Перемены — слишком мягко звучит.
Кейт не знала, что на это сказать. Обсуждать неудачный брак Ноа было бы вторжением в его личную жизнь. Но он очень переживал из-за этого, и Кейт подумала, что, возможно, ей следует спросить его прямо, не хочет ли он об этом поговорить.
Когда лебеди скрылись в тени дерева, она осторожно произнесла:
— Мне очень жаль, что ты был так несчастен, Ноа.
