Дэй Леклер - На балу грёз
— Повторяю, у меня и в мыслях нет ничего подобного. — Желваки на скулах Рафа заиграли.
— Значит, мне можно остаться, — вкрадчиво поинтересовалась Элла, — больше чем на неделю?
Все воззрились на Рафа.
Он залпом осушил вино и с таким размахом поставил фужер, что хрупкое стекло едва не треснуло.
— Я не потерплю допросов в моем собственном доме.
— Но, La Estrella… — заикалась Челита.
— La Estrella вольна уезжать и приезжать, когда ей заблагорассудится. — Взгляд Рафа перескочил на Эллу. В серых гневных глазах — немой приговор. — Скоро она сама домой попросится. Дискуссия окончена. Челита, накрывай ужин, рог favor[27].
— Сперва пообещайте, что не отпустите ее. — Экономка демонстративно сложила руки на груди.
— Челита!
— Так и быть, иду. И вина принесу на хозяйский вкус.
Челита захватила бутыль и вышла на кухню, не прерывая ретивых испанских причитаний.
— Вот это шампанское! Блеск! И, по-моему, очень кстати, — поделилась Шейн.
— Ты еще не наговорилась?! — Раф хмурым взглядом смерил сестру — и вдруг оттаял. — Гляди-ка, ты оживаешь прямо на глазах. Может статься, в визите Эллы будут хоть маломальские положительные стороны.
— Один — ноль в мою пользу, — пробормотала Элла.
Ее ремарка не прошла даром.
— А ты, amada, ступаешь на зыбучий песок! Помнится, в конторе мы не закончили не только разговор.
Элла поспешила обратиться к золовке:
— Как поживают твои мозаики? Ужасно хочу увидеть последние работы.
Опять промашка. Алые пятна проступили на щеках Шейн. Она, точь-в-точь как Раф, одним глотком допила шампанское и обрушила фужер на стол. Тонкий хрусталь жалобно запел.
— Я не собираю мозаик… Уже давно. Учусь на бухгалтера.
— Бухгалтера! — Элла ахнула. — С твоим та…
— Ужин готов, — торжественно возвестила Челита и вкатила в столовую, толкая перед собой, деревянный сервировочный столик. Убрав напитки, она сняла серебристый купол с первого блюда и поставила дымящуюся тарелку перед Эллой. — Для вас, La Estrella, я приготовила casado. Это особенное тико угощение.
Шейн прыснула.
— Элла, это местная шутка. С испанского casado переводится как «женатый мужчина». Блюдо символизирует все, чего в счастливом браке муж ждет от жены. Этакий горшочек удачи, где всего понемногу. Здесь и рис, и бобы, картошка, фасоль, мясо, помидоры… О, как пахнет… Все проворачивается и перемешивается со специями. Что еще положила Челита? Лапша, листья салата, яйца и… Это corvina, Челита?
— Si, corvina.
— И морской окунь.
— Потрясающе. — Элла восхищенно улыбалась.
— А вкус — пальчики оближешь. Наша Челита — первая повариха.
Следующее блюдо было поставлено перед Шейн. И, наконец, перед Рафом. Потом Челита взялась за дужки столика и заторопилась на кухню.
— Челита, минуточку, — подозрительно мягко попросил Раф.
Элла знала этот тон, не суливший ничего хорошего. Видимо, знала и Челита.
— Мне на кухню…
— Будь так любезна, объясни, что это за черная субстанция? — Раф изрядно потрудился, прежде чем смог отрезать хоть кусочек.
— Жареное мясо, — прошептала Челита, виновато потупившись.
— Жареное мясо, — повторил он и поднес вилку к глазам. — Интересно. Новый рецепт?
— Нов… — Челита откашлялась. — Ага, Senior. Новый.
— Так-так. Жарить мясо на рашпере до каменноугольного, абсолютно неудобоваримого состояния — это новый рецепт?
— Так его готовят. — Челита исподтишка взглянула на Рафа. — Gusto usted[28]?
— Нет, Челита, не нравится. — Раф бросил вилку на тарелку. — Унеси это с глаз долой и подай что-нибудь попроще.
— Si, Senior, — покорилась экономка.
— И, Челита, — Раф выждал, когда все ее внимание будет целиком направлено на него, — подобных экспериментов я не потерплю. Уже сказано: La Estrella может гостить здесь столько, сколько пожелает. Сжигать мой ужин — плохой способ задержать ее noдольше. И убедить меня взять Мануэля обратно на работу это тоже не поможет. Ясно? — Не успела Челита кивнуть и умчаться, как Раф развернулся к Элле: — Вот результат твоих штучек. Челита никогда бы не рискнула своим местом, если б не была уверена, что за углом ее ожидают кисельные берега и молочные реки. Она же спит и видит, как La Estrella отвратит от нее все беды. Не исключая и потерю работы.
— Ну, уволить ее я тебе точно не позволю.
— Ишь ты? — Раф откинулся на спинку стула и с любопытством смотрел на Эллу. — И как ты мне не позволишь?
— Найму ее сама.
— Идея неплоха. Одно «но»: это мой дом, amada, и я, и только я, буду решать, кому работать здесь.
— А жена и слова молвить не может?
— Не может, — отрезал Раф. Повисла неловкая тишина.
Когда все отужинали, Челита подала tacita de cafe — чашечку кофе, традиционную, как поняла Элла, в конце трапезы.
— Это особый кофе, — сказала Шейн с гордостью. — Кроме нашего поместья, такого нигде не попробуешь. Так бережно не собирают ни один кофе. Сорт котируется как «арабика — сверхтвердое зерно» и на мировом рынке признается как один из самых изысканных.
— А кофе… как его делают? — загорелась Элла. — По пути нам попались деревья, но никаких зерен я не видела. Только ягоды.
— Зерна под кожицей, — объяснил Раф. — Если внутри два зернышка, то мы говорим «курочка», а если редко-редко одно, то «петушок». Когда ягоды покраснеют, их пора собирать. Тяжкий труд. Одно и то же дерево обирают по нескольку раз. Собранные ягоды многократно промывают специальные машины, очищая от кожуры и мякоти. Зерна на день оставляют бродить для того чтобы сделать вкус насыщеннее или специфичнее. И чашка кофе превращается в нечто неповторимое…
— И восхитительное, — согласилась Элла.
— Рад, что тебе нравится. — Раф встал со стула и поцеловал Эллу в щеку. — Прошу прощения, что ухожу, но у меня остался еще один неотложный телефонный звонок.
— Ничего страшного. — Элла никак не могла прийти в себя после поцелуя.
Раф вышел, и Шейн усмехнулась.
— Как первый урок по производству кофе? Тебе повезло: Раф ограничился сокращенной версией. На самом деле все во сто крат сложнее. — Шейн отставила пустую чашку и поднялась. — Слушай, хочешь покажу мозаику во внутреннем дворе? Знаю, мой дорогой брат не одобрит, но поскольку она про тебя… — Выражение лица Эллы рассмешило Шейн. — Шучу, но отчасти. Считают, что на мозаике изображена La Estrella. Хочешь увидеть портрет твоей тезки?
