(не) Родная дочурка для мэра (СИ) - Лорен Лена

Это был чудесный день. Если убрать за скобки некоторые моменты, то сегодняшний день правда выдался незабываемым.

Просыпаюсь я гораздо позже обычного. Дочка тоже еще и не думает вставать. Очевидно, вчерашняя приятная усталость так сказалась на нас.

Ладно. Не буду будить Катюшу. Пускай отсыпается.

Быстро приняв душ, я заворачиваю волосы в полотенце, накидываю на себя халат и спускаюсь на первый этаж, чтобы приготовить для всех завтрак.

Вхожу в кухню, а за обеденным столом уже сидит Богдан, облаченный в белую футболку и пижамные штаны, и с вдумчивым видом попивает кофе.

— Доброе утро, — бодрым голосом обозначаю себя.

Он поднимает голову, и его губы тотчас расползаются в приветливой улыбке.

— Доброе, Наташенька, — поднявшись из-за стола, он шустро наливает в чашку свежесваренный кофе и передает мне.

— Спасибо, — киваю я в знак благодарности.

Залившись румянцем, отпиваю глоток бодрящего черного кофе. Смотрю на Богдана, а он на меня неотрывно.

— Как спалось?

— Просто отлично. Вчера мы так хорошо погуляли, что спали с Катей как убитые.

— Я тоже… Тоже впервые за долгое время отрубился как только на кровать упал, — признается он, а затем стирает улыбку с лица и тянет взгляд с меня наверх. — Катя же еще спит? — интересуется он, и его серьезный вид меня слегка настораживает.

— Да, а что?

— Я бы хотел с тобой обсудить кое-что, — произносит он мрачно, после чего я врастаю босыми ступнями в пол.

— Только не говори, что снимки с нашим поцелуем всё же слили в интернет, — проговариваю я дрожащим голосом, на что Богдан давится глотком кофе.

Что за реакция такая? Или он хотел поговорить совсем не об этом?

Богдан тем временем откашливается и отодвигает чашку в сторонку, затем он вынимает из кармана штанов телефон, снимает его с блокировки.

— Если честно, я еще не заходил сегодня в интернет. Но давай сейчас вместе и проверим…

Господи…

— Давай п-проверим, — напрягаюсь всем телом, и как только он вбивает в поисковую строку свою фамилию, я зажмуриваю глаза со всей силы.

Проходит минута, другая, третья… Богдан молчит.

Осмеливаюсь открыть глаза, и по застывшему выражению лица Богдана я понимаю, что дела наши плохи…

Доигрались…

Он хотел, чтобы о его «фальшивой» семье узнали только Старовойтов и члены избирательной комиссии, но, похоже, о нас с Катей теперь знают все, кто хоть капельку интересуется политикой и главными кандидатами на должность градоначальника…

А это крах… Кто-то может узнать меня или Катю, и тогда… Конец всему… Нам-то с дочерью терять нечего, а вот Богдану… Он потеряет все очки, если вскроется наша ложь.

— Ну что там? Сильно всё плохо? — в нетерпении проговариваю онемевшими губами и на всякий случай сажусь на стул.

— Да вот, сама полюбуйся, — Богдан отмирает и разворачивает к моему лицу экран своего смартфона.

А там, а там…

Глава 19

Наташа

Сколько бы ни перечитывала заголовки статей, где фигурирует фамилия Богдана, ни в одной из них не упоминается никакой поцелуй.

В них вообще нет упоминаний обо мне. Все статьи старые. Такие, какие я их помню. Еще с поездки в троллейбусе.

— Ничего нет, — изумляюсь я, — это же хорошо? Или может быть, еще рановато для таких новостей?

Богдан с торжествующей ухмылкой на лице блокирует телефон и прячет в свой карман. Довольный как слон.

— Ничего не рано. Все важные статьи публикуются в семь утра, чтобы люди за чашкой утреннего кофе, пока собираются на работу, ознакомились со свежими новостями. А раз статьи нет, значит, опасность миновала, можно смело выдохнуть.

И я выдыхаю демонстративно. Это очень хорошая новость.

— Это всё ты, да? Ты повлиял на то, чтобы снимки не опубликовали? — настораживаюсь я, рассчитывая на то, что Богдан не сделал ничего неправомерного.

— Да пустяки, я практически ничего не делал, — таинственно отвечает Богдан и отмахивается, но по лицу вижу, что он мне что-то недоговаривает. И это ой как мне не нравится.

— Охотно верю, — саркастически проговариваю и складываю руки на груди. — Так и о чем ты хотел поговорить со мной?

— О твоем предстоящем… — начав так убедительно, Богдан неожиданно обрывает речь, мнется чего-то. — Я хотел бы… хотел бы поговорить с тобой о выходных. Чем займемся в предстоящие дни? Если у тебя имеются какие-нибудь пожелания, можешь озвучить их.

Хм. Богдан явно хотел поговорить не о выходных.

Ну ладно. Будем считать, что мое чутье меня обмануло.

— Пожелания? Ох, я даже не знаю, — в растерянности закусываю нижнюю губу. — Обычно мы с Катюшей проводим выходные за творческими занятиями. Ей очень нравится мастерить поделки. В прошлую субботу, например, мы с ней лепили из пластилина фигурки животных, а в воскресенье делали мозаику из бисера.

— Творчество, значит, — хмыкает Богдан, барабаня пальцами по столешнице. — Что ж. Тогда буду иметь в виду.

В безмолвной тишине мы допиваем кофе, после чего Богдан сообщает мне, что ему нужно ненадолго отъехать.

Богдан

С Наташенькой мне хочется быть предельно честным и откровенным, а вот расстраивать ее и разочаровывать в мои планы не входит. Хватит с нее и того, что я предложил ей стать моей фиктивной женой, особо и не надеясь на положительный ответ.

Но это, на мой взгляд, был единственный способ заставить Наташу с Катей задержаться у меня как можно дольше. И они сейчас здесь. Наташа вошла в мое положение и подыграла мне, чему я был несказанно удивлен. И теперь моя задача заключается в том, чтобы не разочаровать ее, не заставить ее пожалеть о своем решении.

Поэтому, разумеется, я был вынужден скрыть от нее тот факт, что флешка с фотографиями нашего поцелуя со вчерашнего дня находилась у меня. Вчера я догнал это чертового фотографа и вытряс из него всю правду.

Как выяснилось, Старовойтов нанял его вовсе не для того, чтобы запечатлеть наш поцелуй с Наташей. Николай Васильевич рассчитывал на то, что сможет дискредитировать меня. Спровоцировать на конфликт в ярко выраженной форме агрессии. А позиция жертвы против позиции агрессора в моем лице предопределила бы результаты голосования в пользу Старовойтова. На то и был расчет.

Да только у него всё равно ничего не вышло бы. У меня не наблюдается проблем с управлением гневом. В особенности, если меня пытается задеть человек, впавший в крайнюю степень безысходности, вроде Старовойтова. Я мог только посочувствовать ему.

Конечно же, так просто отпустить фотографа я не мог. Немного надавив на него, я изъял накопитель со снимками.

И я уже видел эти снимки. Они безумно хороши.

Наташа на них смотрится бесподобно. Вылитая богиня любви и красоты, сошедшая с небес. А вот я выгляжу на них по уши влюбленным в эту очаровательную богиню.

Фотографии вышли настолько живыми, что я бы сам с удовольствием опубликовал их, если бы у меня имелось на то право. Так я и планировал сделать… пока не увидел Наташины слезы и затаенный страх в ее невероятно красивых глазах.

Тогда я решил, что не могу пойти против воли женщины, которая заставляет меня чувствовать себя живым, а не тем бесчувственным роботом, каким я ощущал себя до встречи с ней. Не могу и всё тут.

Запала она мне в душу. Еще с первого прикосновения к ней, когда предотвратил падение в грязь около дома ее бабушки. Меня словно торкнуло.

С тех пор тянет к ней необъяснимой силой, а мое желание прикасаться к ней растет в геометрической прогрессии.

Сам не могу себе объяснить, как так вышло, что во мне внезапно проснулась душа романтика. Я ведь никогда не был романтиком. Не тянуло меня на подвиги на этом поприще.

Впрочем, если отбросить в сторону все мелочи (а ее пока еще официальный муженек и является не более чем мелочью), из нас с Наташей могла бы получиться не только фиктивная пара, но и самая что ни на есть настоящая. Во всяком случае я бы попробовал поухаживать за ней, пока у меня еще имеется запас времени. Его не так уж и много, как хотелось бы. Всего четыре недели, но полагаю, у меня есть все шансы покорить ее сердце.