Любовь Кольцова - Розовая шубка
Сокровищем района был, конечно, этот лес. Даже зимой в нем никто не скучал. Под деревьями бежала школьная лыжня, размеченная флажками и плакатами «Старт» и «Финиш» для уроков физкультуры и соревнований. Множество ближних и дальних дорожек и тропинок на все вкусы и случаи жизни сливались, скрещивались и выводили к избушкам, детским деревянным площадкам, горкам-ледянкам и лыжным аховым спускам, повсюду гуляло и дышало свежим воздухом молодое и пожилое окрестное население. Ну, а про лето и говорить нечего. Летом все здесь благоухало листвой, травами, цветами, полнилось птичьим гомоном и той светлой радостью, которая всегда живет под зелеными кронами.
Все жители нового района почитали себя избранниками, потому что такой зеленой округи, по общему мнению, в Москве днем с огнем не сыщешь. А как распланировано жилое пространство! Какие магазины и магазинчики, детские садики, спортивный комплекс, даже Дом общего досуга с кинотеатром, театральным залом, бассейном, библиотекой и комнатами для кружков и секций в оставленном зеленом островке с яблонями, грушами, вишнями, даже малинником, сохраненными от прежних деревенских угодий. Постарались архитекторы, спасибо им! А отделение милиции! Оно было выстроено в виде синего свода, похожего на мигалку на милицейской машине! Не ошибешься.
И даже удаленность от метро была только на руку. Жильцы семи высоких домов знали друг друга в лицо, будто в деревне, копали огороды, жгли костры, купались в двух проточных прудах, жили, как на даче, со всеми городскими удобствами.
Сегодня, двадцатого июня, школа праздновала первый выпуск. Двадцать три человека начинали отныне новую жизнь. Как водится, в последнем классе сложились две пары молодоженов, чьи горячие безумные романы целый год зажигали ровесников. Все остальные были просто влюблены или мечтали о любви.
Праздник был в разгаре. Уже поднялись из-за столов, уставленных поначалу сладостями, фруктами, цветными бутылями с напитками и соками, а теперь опустевших и быстро убираемых проворными руками матерей из родительского комитета, и уже успели потанцевать и продолжали танцевать парами и толпой в мелькании разноцветных огней. На полу два-три умельца, поражая воображение, вертелись клубком, выкручивая спортивно-танцевальные приколы на спине и на голове под тяжелый «металл». Но и танцами, наконец, насытились, потянулись к учителям, «старшим друзьям», так сказать, простив им все вредности и придирки. В начале вечера их задарили цветами, а теперь, окружив, снисходительно рассматривали, как самых обыкновенных, не страшных и ничем не выдающихся людей.
— А помните, как я котенка принесла на урок? — засмеялась Марианна, одна из нарядных девушек, окруживших учительницу младших классов, простую, чуть приуставшую маленькую женщину. Ее имя, Клавдия Ивановна, ученики произносили как Клав-Диванна, но любили с первого класса.
— Я-то помню, Марианна, — мягко ответила учительница, — а вот помнишь ли ты, как второго сентября спросила у мамы: «А что, каждый день надо ходить?» Мы так смеялись тогда с Татьяной Алексеевной.
— В самом деле? — кокетливо изумилась девушка. — Как это на меня похоже! Терпеть не могу обязательных дел.
— Лукавишь, Марианна. Ты, конечно, художественная натура, но раз отличница, значит, умеешь себя заставить работать. А скажи, поделись, куда собираешься поступать? Если это не секрет? В Академию живописи или в Строганину?
— Вовсе нет. Я иду в Академию текстиля. Хочу работать с современными тканями, одеждой, разной прикладной художественностью, так сказать. А что? У меня получится.
— Умница. Ты всегда была практичной мечтательницей, как ни удивительно это сочетание, — заметила учительница, любуясь девушкой.
Марианна и в самом деле была хороша в воздушном розовом платье с пышными сборками на талии, с красными пионами в пушистых косах. Все девушки были красивы в этот вечер в выпускных нарядах, но косы сохранились лишь у одной Марианны.
— А про меня что-нибудь вспомните, — попросил кто-то из выпускников.
— И про меня, про меня, — зашумели все разом.
Учительница улыбнулась.
— Ох, как давно это было! Вот про Оленьку могу сказать, что она, еще совсем маленькая кроха, приходила в класс самая первая и чисто-начисто протирала свой стол белой тряпочкой. Тихая, серьезная была девчушка, трудолюбивая, как пчелка.
— Она и сейчас такая же.
Все оглянулись на светловолосую девушку с веснушками.
Оля покраснела и отступила чуть назад. А через минуту и вовсе отошла от собравшихся.
— А как я в шкаф забрался и завыл посреди урока, помните? — пробасил высокий юноша, местный сердцеед.
— Вот тебе за это, Сашок!
Учительница дотянулась до его головы и легонько дернула за вихор.
Марианна тоже выбралась из тесноты. Неподалеку сгрудилась другая компания, вокруг учительницы по литературе, там было заметно шумнее и веселее. Двигая плечами, она протиснулась между двух молодых людей. Те расступились.
— О, Марианна, легка на помине, — засмеялись в кругу, — только что о тебе говорили. Как ты догадалась?
— Не скажу! — загадочно промолвила девушка. — Вспоминайте меня почаще, особенно в июле, во время экзаменов. Разрешаю ругать всякими словами, не стесняйтесь.
— Мы рассуждали о мечтах, которые сбываются, — пояснила Любовь Андреевна. — Помнишь свое сочинение: «Я мечтаю о необыкновенном человеке и необыкновенной любви. Я верю в свою судьбу и ее драгоценные дары! Я верю тебе, жизнь!»
— Это не сочинение, а заявление, — сказал кто-то.
— Если ты не возражаешь, я даже выписала кое-что на бумажку, — продолжала классная руководительница, — и зачитываю новым старшеклассникам. Звучит, как путевка в жизнь. Помнишь, Марианна?
— Прекрасно помню, до последнего слова! — воскликнула девушка. — Вот увидите, все так и будет. Я все смогу…
— Не сглазь, — остерегли ее. — Разве можно об этом вслух?
— Можно! Смелость города берет, — отмахнулась Марианна, но тут же отошла прочь.
«Зачем я так раскрываюсь? Робкие пингвины, разве они поймут, как можно летать?» — подумала с досадой и, скользя по полу, как по блестящему накату, перебежала через весь зал к сцене, возле которой возились со стереосистемой умные мальчики. В том же краю находился и Пал Палыч, тощенький и плешивенький учитель математики, окруженный одними юношами. Остатки его волос стояли на темени, словно прозрачный нимб. По обыкновению, Пал Палыч был заметно пьян. Даже на уроки он приходил, бывало, сильно «под шафе», но это ничему не мешало. Его занятия были самыми живыми в школе, олимпиады, загадки-считалки для младших, сказки про пузатые лимоны-миллионы, стихи, анекдоты, приключения из мира чисел, уравнений и политиков. Недаром же половина выпускников собиралась поступать в технические вузы!
