Карла Неггерс - Яростное влечение
Не получив помощи от судьи Харта, Прэнтис-старший подозвал сына и что-то сказал ему очень тихо. Молодой Прэнтис, невысокий блондин, стройный и красивый, как и его сестра Джинни (не так давно Бесс считала его красивейшим мужчиной на свете), подошел к нарушительнице спокойствия.
— Элизабет! — Гладко выбритое лицо Вильяма-младшего покраснело от негодования. — Вы хоть немножко уважаете хозяев?
Бесс с озорным видом вздернула подбородок:
— Разве есть хоть капля неуважения к хозяевам в простом желании покурить?
— Вы совершенно невозможны, Элизабет!
Она постаралась блеснуть чертовски очаровательной улыбкой:
— Спасибо, Вильям!
Прэнтис-младший с трудом сдерживал ярость. Бесс, продолжая улыбаться, вложила свою сигару ему в ладонь:
— Успокойтесь, я сейчас ухожу. — И она устремилась прочь.
Выходя из бильярдной и прикрывая за собой дверь, она услышала хохот Джерида Инмэна. Бесс знала, что это его смех, и покраснела. Лучше уж гнев и язвительные колкости, чем смех.
Тошнота от сигарного дыма подступила к горлу, и Бесс бросилась через холл мимо танцевальной комнаты на улицу, в сад. Ночной воздух веял свежестью и прохладой, но тошнота все-таки не проходила. Приподняв юбки, Бесс побежала через сад и лужайку к озеру. Позади остались огни бального зала, освещающие террасу с танцующими под мелодию «Венского вальса» парами. Звуки вальса доносились все глуше.
Лунный свет серебрил поверхность огромного показавшегося за деревьями озера. Вот оно, знаменитое озеро Саратога, спокойное и безумно красивое. В жаркие летние дни не только владельцы имений, но и курортники, разместившиеся в многочисленных отелях, отдыхали на его берегах, наслаждались мягкой прохладной водой, забредали в кабачок Кэри Мун, славящийся хрустящим жареным картофелем — «чипсами Саратоги».
Бесс пробиралась сквозь густой кустарник, служивший границей имения Прэнтисов. Юбка зацепилась за куст ежевики и порвалась. Не обратив внимания на такую мелочь, Бесс продолжала свой путь: миновала березовую рощицу и наконец подошла к озеру, гребешки волн которого полировали прибрежную гальку, а полная круглая луна наполняла воду огненно-серебристым светом. Особняк Прэнтисов казался отсюда далеким и совсем не романтичным. Забыв обо всех политических и экономических вопросах, Бесс стала раздеваться: сбросила плотный лиф с пышными рукавами, длинную юбку, черные туфли с нарядными пряжками, нижнюю юбку с остовом кринолина из китового уса и тонкое муслиновое белье. Затем вынула шпильки и ленты из пышных каштановых волос и тряхнула головой так, что они рассыпались по спине.
Погрузившись в воду, Бесс ощутила блаженную прохладу. Она плавала и ныряла, забыв о времени. Вынырнув в очередной раз, она вдруг заметила фигуру мужчины рядом со своей одеждой и услышала громкий бесцеремонный смех, вроде бы уже знакомый. Ну да, это Джерид Инмэн! Сердце ее бешено заколотилось. Бесс медленно плыла, приближаясь к берегу и лихорадочно соображая, что же делать: ведь, надеясь на полное одиночество в этот ночной час, она разделась догола.
Фигура Джерида ясно обозначилась в лунном свете. Он сидел на выступе скалы, нависающей над водой, а Бесс беспомощно плескалась в озере и не могла отвести глаз от этого грубого, даже отталкивающего человека, как утверждали некоторые дамы. Его темные волосы растрепались, пронзительные карие глаза, казалось, смотрели на нее с надменным самодовольством. В лунном свете были хорошо видны прямой гордый нос, решительный рот, твердые челюсти. Такой узкобедрый, широкоплечий, грациозный! Она вспомнила его склоняющимся с кием в руке над зеленым сукном бильярдного стола… Но как же быть ей сейчас?!
— Никогда бы не подумал, что юные барышни решаются плавать обнаженными, — со смехом крикнул Джерид, видя, что она завороженно и испуганно следит за ним.
— Они по большей части не купаются вообще.
Бесс заботилась сейчас о том, чтобы над водой была видна только голова, но беспокойство ее все возрастало: Джерид явно не собирался уходить.
— И как ты собираешься возвращаться в особняк? Там полно людей, а с тебя будет капать вода. С волос — так просто водопадом.
Бесс возмутилась: как он смеет обсуждать с ней ее трудности, сам создав главную из них!
— Это не ваше дело. Истинный джентльмен давно бы ушел.
— Я не джентльмен, — рассмеялся он.
— Как долго вы собираетесь торчать здесь? — Тон ее оказался высокомернее, чем она хотела.
— Довольно долго, мисс Харт. Пока не объясню обстановку. Должны же вы знать, что вас ждет.
— Меня это не интересует.
— И напрасно. Вы попали в передрягу. Полдюжины мужчин сейчас прочесывают лес. Они думают: либо вам стало плохо от сигары, либо вы с горя побежали топиться. Известно, что барышни, которые добиваются права голоса, чрезвычайно неуравновешенны. — Он опять нагло смеялся.
Бесс нахмурилась: от этого сообщения ей стало не по себе.
— И только один человек не беспокоится о вас, — продолжал Джерид, — это ваш отец. Он поглощен бильярдом и трубкой.
На душе у Бесс сразу стало легче. Отец, как никто, умел отделить озорство от действительного нарушения законов и установлений общества.
— Полагая, что вы ушли на озеро, он попросил меня принести вам несколько полотенец. — Голос Джерида стал наконец серьезным и добрым. — Мистер Харт уверен, что вам не пришло в голову позаботиться о таком пустяке и вы можете простудиться. Я оставлю их рядом с вашей одеждой.
Джерид поднялся, и Бесс вновь внимательно оглядела его. Лицо его не было херувимски красивым, как у Вильяма, но оно было истинно мужским, мужественным. А широкие плечи, мускулистые руки и длинные тренированные ноги притягивали ее взгляд не меньше, чем лицо. Бесс все так же ощущала свою наготу в его присутствии. Но что, собственно, он видел? Возможно, и ничего, так что зря она страдает.
Джерид усмехнулся над явной ее растерянностью.
— Сама выберетесь или помочь?
— Вам давно пора уходить! — фыркнула она.
Джерид повернулся и легко спрыгнул с выступа скалы на траву.
— Мистер Инмэн! — позвала Бесс.
Он удивленно оглянулся.
— Спасибо за полотенца.
Джерид пожал плечами, рассмеявшись:
— Мне все это доставило истинное удовольствие. Спасибо вам: вы превратили чопорно-скучный вечер в нечто романтическое.
Он уходил, энергично прокладывая дорогу через кусты, скользя меж деревьев. Она подождала, пока не перестанут колебаться раздвигаемые им ветки, и вылезла из воды. Быстро натянула одежду, высушила волосы полотенцами, но справиться с лентами и шпильками было трудновато, и она оставила свою каштановую гриву распущенной. Почти бегом вернулась Бесс в дом и через кухню, по черной лестнице, пробралась к себе в комнату. Зажгла газовый рожок над столом и устало опустилась в кресло, все еще с бьющимся сердцем: ведь только чудом удалось избежать встречи с ищущими ее разгневанными или, по крайней мере, всерьез озабоченными мужчинами.
