Кейт Вудсток - Подруга детства
В данный момент из-за двери с ангелочками и щенками доносились всхлипывания, успокаивающее бормотание и ехидные замечания, но путь Дейзи лежал дальше.
За строгой дверью в стальных тонах — царство Клиффа и его небольшой армии. Миссис Пардью, главный и единственный бухгалтер, богиня арифмометра и повелительница абак. Классический внешний вид строгой учительницы таил под собой язвительный и острый ум, неплохое чувство юмора и абсолютную лояльность по отношению к молодым обалдуям-сотрудникам. Миссис Пардью было сорок восемь, она работала в «Эмеральде» со дня основания, уже три года, и никто ни разу в жизни и не вспомнил, что она тут всем в матери годится.
Следующие две двери, напротив друг друга — начальство. То бишь, сама Дейзи и ее формальный заместитель, Морис Эшкрофт. О нет, о нем мы сейчас думать не будем. Это слишком тяжело.
Наконец, последняя дверь, дверь комнаты, плавно переходящей в большую веранду. Дверь, за которой Мозг и Суть «Эмеральда». Великий и Ужасный. Он же Джедайя Финч. Он же Джед. Он же придурок, склеротик, кошмар и проклятие всей жизни Дейзи. По крайней мере, в данный момент.
Джед Финч должен, просто обязан был стать клоуном. Или ведущим телешоу. Или великим артистом. Короче, кем-то творческим и по комической части. Однако феи-крестные отвлеклись, смотрели, видимо, в другую сторону — и Финч оказался в «Эмеральде» на должности главной творческой единицы. Членораздельного названия его должности они так и не придумали, так что теперь он назывался просто — Великий и Ужасный.
Ему прощалось все: огромный кабинет, выходящий в зимний сад на веранде, курение в помещении, одни и те же джинсы и тишотка, не сменяемые в течение месяца, хлопья попкорна и масляные пятна на распечатках, грязные носки под столом, опоздания, приглашение в офис незнакомых девиц — ВСЕ! И только потому, что Джед Финч обладал удивительным даром: даже самые идиотские на первый взгляд стишки его сочинения становились истинными перлами рекламы. Продукцию, отрекламированную Джедовыми творениями, сметали с прилавков, расхваливали в прессе и предпочитали всему остальному. Рекламные ролики, снятые по его идеям и сценариям, крутились в эфире втрое дольше обычного, принося заказчикам баснословную прибыль, а «Эмеральде» — заслуженную славу и стабильный доход.
Так было три года без малого, но в последнее время творческая величина разболталась. Опоздания Джед прекратил путем практически полного переезда на рабочее место, перенеся сюда же любовные свидания и визиты родственников. Помимо грязных носков, под столом стали водиться еще и пустые банки из-под пива, но главное — Джед стал катастрофически забывчив. Он не приходил на совещания, не приносил вовремя тексты, забывал являться на съемки — вел себя, как капризная примадонна, и сегодняшний случай грозил стать последней каплей. Ван Занд был серьезным дядечкой, хоть и торговал в основном мылом и его производными — от пены для купания новорожденных до очистителя кафеля от промышленной грязи.
Дейзи набрала воздуха в грудь и решительно ворвалась в комнату Джеда Финча.
Джед поднял на нее тоскливые голубые глаза и душераздирающе вздохнул.
— Все знаю. Не бей. Или бей — но не по голове. А еще лучше — придумай рифму на слово «пузырики».
— Фуфырики. Когда ты должен сдать текст?
— Вчера. Но он дал мне еще неделю.
— Ты, скотина…
— Дейзи, не надо. Тебе это не идет. Тот, кто помоется нашею пеной…
— Сядет в тюрьму на всю жизнь, несомненно! Джед, нам пора поговорить.
Финч еще раз душераздирающе вздохнул.
— Дейзи, я не уверен, сможешь ли ты понять душу художника… Одним словом, меня оставило вдохновение.
— Чего-о?!
— Вдохновение. Даю по буквам: водянка, диатез, отит, холера, насморк, орхит, варикоз…
— Джед! Прекрати пудрить мне мозг. Вдохновение здесь ни при чем, ты просто разбаловался и стал позволять себе расслабляться…
Джед немедленно обиделся.
— Легко говорить тому, кто только денежки получает, в то время как я ломаю себе голову над этой мурой. «Кто Клирасилом рожу моет, того прыщами не покроет»! Что я видел за три года, а? Памперсы! Зубная паста с эффектом хлорного отбеливателя. Прокладки, жвачку, чипсы, машинное масло, снова памперсы, тефлоновые кружки для нефтяников, средство от поноса, средство от перхоти, средство от угрей, средство от геморроя — меня тошнит от всего этого, Дейзи! Я недавно перечитал стихи, которые писал на школьном вечере. Не поверишь — плакал. Настоящими слезами. Я больше не могу читать нормальные книжки. Не могу ходить в музеи. В театре жду рекламной паузы. На свиданиях едва удерживаюсь, чтобы не спросить, каким дезодорантом моя девушка мажет ноги. Я стал идиотом!
— Джед, я…
— Не извиняйся. Ты хорошая девчонка, Дейзи…
— Да я и не собира…
— Но даже ты не в силах меня понять. Я иссяк. Я пуст. Я совершенно вымотан. Выпит до дна. Я не могу написать ни строчки.
— Джед…
— Я напишу для Ван Занда, не волнуйся. Но больше — ни одного задания. Можешь увольнять меня без выходного пособия. Все. Теперь оставьте меня и спасибо, что зашли.
С этими словами Джед Финч царственно помахал рукой в воздухе, отпуская онемевшую от возмущения Дейзи и маячившего за спиной Клиффа, и погрузился в раздумья, что-то бормоча себе под нос.
Клифф потянул ее за рукав, и Дейзи почти выпала из кабинета мятежного сотрудника. Ярость клокотала в горле, и вся прелесть яркого утра куда-то испарилась.
Клифф виновато развел руками и удалился к себе, под защиту мирного пощелкивания счетов, на которых миссис Пардью вела бой с финансовыми неурядицами. Дейзи несколько осатанело обвела взглядом свои владения. Ярость требовала выхода — и немедленно!
Она ворвалась к девушкам с таким грохотом, что Мэгги завизжала, Долли энергично выругалась, а Сью вздохнула с легким укором. Затем, в течение десяти минут Дейзи Сэнд подробно и крайне обидно изложила свои взгляды на:
проблемы Мэгги;
женскую взаимовыручку;
женскую солидарность;
женскую бездарность;
женскую неспособность работать, не отвлекаясь;
женскую глупость в целом;
не слишком разумное поведение
НЕКОТОРЫХ женщин
и так далее.
Замолчала она не потому, что выговорилась, а потому, что закончился воздух в легких. Подчиненные смотрели чуть выше и левее ее правого плеча, в глазах Мэгги блестели слезы, на губах Долли таился намек на ехидную ухмылку, Сью глядела на Дейзи с искренним сочувствием. Глава рекламного агентства внезапно почувствовала отчаянное желание разреветься, как в детстве. И убежать с криком «сами вы дураки!».
